— На Ближнем Востоке? Значит, у вас есть гарем, мистер Багдасарьян?

Армянин издал что-то вроде приглушенного рычания, вскочил и бросился на кухню. Там, подставив голову под кран с холодной водой, он закрыл глаза и прочел наизусть первую главу «Детской болезни левизны в коммунизме». Немного успокоившись, он вернулся в гостиную.

— Если хотите, мисс, мы поговорим о географии как-нибудь в другой раз. А пока я хотел бы рассказать вам об очень, очень большой услуге, которую вы можете оказать Гарри… Эта услуга навсегда приковала бы его к вам узами благодарности, даже если бы наш молодой человек не испытывал к вам тех нежных чувств, о которых он мне поведал… Я думаю, не стоит углубляться в эту тему, вы и сами все знаете, мисс Лайтфизер…

Пенелопа снова хихикнула, и Тер-Багдасарьян, превозмогая искушение ее стукнуть, сжал кулаки.

— Представьте себе, мисс, в жизни Гарри есть одна тайна… Он не решился признаться, опасаясь, что это вас оттолкнет. Дело в том, что его отец сидел в тюрьме…

Мисс Лайтфизер тихонько вскрикнула от ужаса и удивления. Комптон хотел было возмутиться, но суровый взгляд Багдасарьяна отбил у него всякую охоту спорить.

— Без вины, мисс… даю слово… Однако, судя по тому, что мне рассказывал Гарри, вы тоже, мисс, стали жертвой вопиющей несправедливости?

— О да! У «Пирл и Клементин»! Представьте себе, Вирджини Максвелл…

— Знаю, мисс, знаю, но не будем смешивать две разных истории, иначе мы совсем запутаемся! Так вот, вернемся к отцу Гарри… У одного человека есть доказательство его невиновности, но он не хочет представить бумаги суду, потому что боится повредить могущественным людям… Но Гарри считает необходимым обелить имя отца… Это ведь естественно, не так ли?

— Конечно… И я убеждена, что он своего добьется!

— Если вы ему поможете, мисс, — непременно!

— Я? Но что…

— Бумага, где черным по белому написано, что отец Гарри невиновен… Гарри поклялся во что бы то ни стало отобрать бумагу у того, кто прячет ее, не имя на это никакого права…

— Правильно!

— Я счастлив видеть, мисс, что Гарри не ошибся и вы действительно благородная девушка! Позвольте мне поблагодарить вас от имени моего друга Комптона, чья жена умерла с горя, не имея возможности передать единственному чаду незапятнанное имя…

— Не надо, мистер Багдасарьян… Я чувствую, что сейчас заплачу!

— Нет, о нет! Прошу вас! Человек, у которого хранится бумага, нужная нам, чтобы восстановить честь Гарри, — это сэр Реджинальд Демфри.

— Тот самый, на чью жену я сейчас работаю?

— Совершенно верно!

Комптон счел, что Тер-Багдасарьян явно перебарщивает. Никогда Пенни не поверит в такую нелепую историю! Должно быть, подобные сомнения терзали и армянина, ибо он не отводил глаз от мисс Лайтфизер, мучительно раздумывая, как она отреагирует. Но девушка ограничилась лишь одним-единственным изумленным возгласом:

— Бывают же такие совпадения!

Мужчины отозвались таким вздохом, что Пенелопа явственно ощутила дуновение ветра и решила, что по квартире Багдасарьяна гуляют сквозняки. Армянин взял мисс Лайтфизер за руку и наклонился, видимо желая говорить как можно убедительнее.

— Вам достаточно будет осторожно понаблюдать за сэром Демфри и попытаться угадать, где он хранит важные бумаги…

Пенелопа опять хихикнула.

— Да в сейфе же, конечно!

— Очень может быть, но самое сложное — узнать шифр…

— Но я его и так знаю!

— Что? — в один голос воскликнули Багдасарьян и Комптон.

Пенелопа во все глаза смотрела на мужчин, радуясь, что сумела их удивить.

— Это «Барбара», имя леди Демфри.

Армянин ушам своим не верил.

— Вы… вы уверены?

Мисс Лайтфизер объяснила, каким образом ей удалось узнать шифр сейфа, и Комптон решил, что само Небо на их стороне.

— Послезавтра вечером, когда у Демфри будет прием, я попытаюсь забрать бумагу, которая вас так интересует, — добавила девушка.

— Я думаю, лучше попытаться провести в дом Гарри и предоставить столь деликатную работу ему…

— Договорились! Я попрошу Розмери, горничную Демфри, помочь нам. Уверена, что ее это очень позабавит!

Тер-Багдасарьян бросил на Комптона полный отчаяния взгляд.

— Ни в коем случае! Наоборот, все это надо проделать как можно незаметнее, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Вы меня понимаете?

— Вроде бы да.

— Значит, мы можем положиться на вас?

— Я сделаю все, что смогу.