В мире, полном чудес, проще всего приписать эти чудеса божьему провидению. А жрецы могут заполучить неограниченную власть и по своему усмотрению карать и миловать монархов и семьи. Двести лет назад в мире правила Инквизиция. И заподозренный в ереси мог запросто сгореть на костре. Правда, в последнее время власть сменилась с религиозной на светскую. Но церковь до сих пор занимает в мире сильные позиции. Сто процентов общества остаются воцерковленными верующими. Это и дает церкви большие привилегии во всех сферах государства.

Церковники даже продвигают в Сенате законы. Такие, например, как запрет абортов. По мнению Церкви, жизнь может давать лишь Бог. И человек не вправе распоряжаться жизнью нерожденного плода. Потому что церковь — это оплот нравственности и традиционного уклада. Впрочем, если ты не соблюдаешь заповеди, то все равно будешь любим Богом. Нужно просто покаяться и пожертвовать церкви некоторую сумму. Грехи сгорят, а ты вновь станешь безгрешным.

Влияние Синода и запреты абортов и породили множество бастардов. В лучшем случае незаконнорожденные отпрыски аристократов получают от родителя обеспечение. В худшем — попадают в приют, который по нравам и обычаям будет мало отличаться от колонии для несовершеннолетних.

Приюты порождают сотни и тысячи озлобленных на существующие порядки подростков, которые владеют Силой по праву крови. Такие пополняют уличные банды, откуда у бастарда будет два пути: на каторгу или в могилу. А те, кому повезет, попадут в частные военные корпорации. Или на службу в семью. Если выживут до конца контракта — получат право стать членом клана.

Но только за этот призрачный шанс вербовщики семей привлекают сотни рекрутов каждый год. Потому что у аристократов есть все: деньги, сила, связи, влияние. Даже Императору приходится считаться с сильными и древними кланами.

Чуть поодаль на сером здании красовалась разноцветная вывеска боевой школы колдовства. А в зале за большими витринными стеклами занимались два десятка учеников. И при виде такого зрелища водитель поморщился от отвращения.

— Зачем эти школы только придумали? — пробурчал он сварливо.

— Чтобы развиваться, — беспечно заметил я.

— Жить надо по природе. Как анператор-батюшка завещал. А не вот то все новомодное, что супротив Синода идет. Развелось всяких блогеров да рэперов. Плюнуть некуда, чтобы ненароком в какую-нибудь погань мракобесную не попасть.

Я едва смог скрыть улыбку. Откинулся на подголовник. Таких консерваторов из простолюдинов было превеликое множество. Они считали Императора наместником Спасителя на земле, а аристократов — светлым воинством. Потому и не принимали прогресса, не жаловали изменений. Все идущее из-за границы считалось ересью.

— Раньше бывалоча костры до небес взвивались…

— Во времена мамонтов… — Я важно кивнул.

— И никто не смел супротив законов идти. — Водитель не заметил моего сарказма. — А теперь придумали — жить, как хотят, всякую Силу мешать да в себе открывать. Нельзя идти против природы! Иначе, — он сделал ударение на этом слове, — не будет мира в нашем государстве. Распутины и прочие мракобесы даже титулы получают. От самого государя-анператора. Тьфу!

— Деньги, — усмехнулся я, — позволяют если не все, то многое. Как будто раньше они не решали проблем.

— Решали. — Водитель кивнул. — Но люди были другие. Делали все не так нагло. У всех на виду. Будто так и надо. Понаехали с западу всякие корпораты и портят молодежь. Внушают им мысли крамольные про свободы и прогрессы. Надобно отбирать имущество у еретиков и отдавать Синоду да анператору. Больше пользы будет.

— Я бы еще плети вернул. Чтобы наказывать некоторых плебеев за язык распущенный, — предложил я и небрежно стряхнул с ладони лепесток дыма.

Видимо, водитель понял, что я не разделяю его взглядов, и остаток дороги мы проехали молча.

За перилами моста, украшенного бронзовыми львами, показался Александровский район. Имперский замок на площади Основателей. Чуть дальше высился, сияя на солнце, шпиль Военно-морской школы. Широкий парк Рюриковичей, за которым блестел ангел, установленный на куполе Собора Петра и Павла. Белокрылый херувим с суровым лицом и завязанными глазами. Он поднимал руку, словно бы собираясь озарить крестным знамением весь Петербург. А в центре района красовалось Охранное отделение. Одно из самых высоких зданий города. Выше был только Объединенный коммерческий банк и штаб-квартира Конгломерата на Деловой стороне. Ну, это и неудивительно. Что правит Союзом, не знали разве только малые дети. Деньги.

Часы едва пробили пять, и народу в «Диадоре» было еще не так много. За столом в углу помещения отмечала увольнительную пятерка драгунов Михайловского гвардейского полка. Вокруг отдыхающих вояк образовалась некая зона отчуждения. Оно и понятно. Зачастую такие вот попойки приводят к ругани, а от нее, как водится, к драке. В другом конце зала сидели две девушки в форме учениц Императорского университета Государственной службы. Судя по шевронам на плечах расстегнутых синих курточек, девочки окончили первый курс. В центре зала, сдвинув столы, расположились кадеты в черных шинелях Военно-Морской школы. А в затененном углу за столом о чем-то общались двое мужчин в белых рясах служителей Священного Синода. Несмотря на пост, жрецы плотно обедали ароматным сочным мясом. Видимо, силою Спасителя они окрестили блюдо капустой.