– Хильда, Хильда! Вот и я! Как поживаете, дорогая? Добро пожаловать домой! – она уже собиралась поцеловать гостью, как вдруг взгляд ее упал на Филипа, стоявшего рядом. – О, Филип! – она покраснела – Разве вы меня не узнаете? Я, должно быть, сильно изменилась. А вот я бы узнала вас где угодно – и я так рада вас видеть, просто ужасненько рада… простите за сленг, но это такое облегчение – говорить «ужасненько», не опасаясь тети Чамберс… Только подумайте, три года прошло с нашей последней встречи! Вы помните Грампс? Как я выгляжу? Как вы думаете, вы будете меня любить так же, как раньше?

– Я думаю, что вы выглядите той же самой милой девушкой, какой всегда и выглядели, только стали еще красивее – и я не смогу любить вас больше, чем уже люблю.

– Мне кажется, в Оксфорде вас неплохо научили говорить комплименты! – отвечала она, краснея от удовольствия. – Однако насчет красоты – это ерунда, я-то знаю, что нет!

Тут она огляделась по сторонам, убедилась, что никто их не слышит (Хильда была занята с носильщиком, грузившим ее багаж), и прошептала:

– Просто взгляните на мой нос – и вы немедленно возьмете свои слова обратно. Он сплющился и стал еще шире и унылее, чем раньше. Я думаю, мне надо сыграть с Судьбой в кости, поставив на кон этот нос. Ах! Вот и Хильда. Разве она не прелесть? Вот вам и настоящая красота. У нее нет никакого такого носа. Пойдемте же, проводите нас до экипажа. Вы должны непременно пообедать с нами завтра! Я так рада вернуться в свой старый дом – и собираюсь развести грандиозный сад. «Жизнь коротка, радости мимолетны!», как говорит тетя Чамберс, так что я собираюсь все успеть, покуда она еще длится. Я вчера видела вашего отца. Он чудесный старик, хотя у него ужасные глаза. Ах, я никогда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас! До свидания! В час дня ждем!

И Мария Ли уехала, оставив Филипа в глубокой задумчивости.

Прием, оказанный Филипу дома, был сердечным – и обнадеживающим. Он обнаружил, что отец сильно постарел, но все так же красив и благороден – и, судя по всему, от всей души рад его видеть.

– Я рад тебя видеть, мой мальчик! – сказал Дьявол Каресфут. – Ты вернулся, чтобы занять полагающееся тебе место. Взгляни на меня – и ты поймешь, что ждать осталось недолго. Нет-нет, Филип, долго я не протяну, я чувствую это. Восемьдесят два – хороший возраст, чтобы уйти. У меня было достаточно времени, я привел все дела в порядок, и теперь мне пора уступить место тебе. Вчера я вместе со старым Джейксом ходил наметить место для моей могилы. Есть отличный тихий уголок позади камня, который считается могилой старого йомена Каресфута, того, кто посадил Посох Каресфута – вот там я и хотел бы оказаться, в его компании. Не забудь об этом, когда придет время, Филип. Там и еще место есть, имей в виду – хотя, возможно, ты предпочтешь место в фамильном склепе.

– Отец, вы не должны говорить о смерти! Вы проживете еще много лет!

– Нет, Филип. Возможно – год, два, не больше. Или месяц. Или день. Жизнь моя висит на волоске, – тут он указал себе на грудь. – Эта машинка может сломаться в любой момент, если перенапряжется. Кстати! Видишь тот шкаф? Открой его. Видишь пузырек с красной этикеткой? Хорошо. Если ты когда-нибудь увидишь, что меня настиг сердечный приступ (у меня уже был один – тебя здесь не было – и я чуть не умер), поспеши к этому шкафу изо всех сил и дай мне выпить половину того, что в пузырьке. Это потрясающее восстанавливающее средство, и старый Кейли говорит, что если я не приму его во время следующего приступа, то… Дьяволу Каресфуту придет конец.

С этими словами старик энергично постучал тростью об дубовый пол.

– Филип, я хочу, чтобы ты поскорее занялся делами и осмотрел поместье, чтобы без помех взять на себя управление им после моей смерти. Я надеюсь, ты будешь относиться к нему бережно, преумножишь его и всегда будешь помнить, что большая собственность – это священная ноша. Еще две вещи, которые я должен тебе сказать. Во-первых, я вижу, что вы с Джорджем не ладите, и это меня огорчает. Ты всегда был о нем плохого мнения и считал, что он замышляет недоброе. Уверяю тебя, ты ошибался! Джордж – самый порядочный молодой человек и единственный сын моего дорогого брата. Я хотел бы, чтобы ты не забывал об этом, Филип: кровь не водица, вы с ним останетесь единственными Каресфутами, когда меня не станет. Ты, возможно, думаешь, что я собираюсь обеспечить Джорджа за счет твоих средств – это не так. Возьми этот ключ… и открой верхний ящик секретера. Дай мне конверт. Это – мое завещание. Если ты его прочтешь и сможешь понять, что там намудрили законники – моему разуму это недоступно – то увидишь, что все остается тебе, за исключением дальней фермы в Холстоне, трех ферм в Эссексе, которые я купил два года назад, и двенадцати тысяч фунтов наличными. Разумеется, ты знаешь, что Эбби-Хаус и все окрестные земли являются неотчуждаемым имуществом – так было всегда на протяжении нескольких поколений. Положи конверт на место… И последнее, сын мой: я хочу, чтобы ты женился. Я хотел бы застать своего внука в этом доме. Я хочу, чтобы ты женился на Марии Ли. Мне нравится эта девушка. Она из хорошего марлширского рода – наши семьи породнились в 1703 году. Кроме того, она принесет тебе большое приданое. Она умненькая и достаточно симпатичная для хорошей жены. Надеюсь, ты как следует все обдумаешь и примешь решение.

– Да, отец, но… быть может, она не захочет выходить за меня? Я обедаю у нее завтра.

– Полагаю, тебе не стоит опасаться отказа – однако не стану больше тебя задерживать. Пожмем друг другу руки, мой мальчик. Возможно, ты станешь лучше думать о своем старом отце, когда окажешься на его месте. Я надеюсь на это. Мы часто ссорились, иногда я бывал неправ, но я всегда стремился исполнять свой долг по отношению к тебе, мой мальчик. Не забудь о завтрашнем обеде – и прояви себя с лучшей стороны.

Филип вышел из кабинета отца, до глубины души тронутый добротой и вниманием, с которыми тот его встретил; кроме того, юноша был рад узнать, что наследство его куда больше, чем он ожидал, а кузену Джорджу достанется не так уж и много.

«Этот рыжий лис напрасно интриговал!» – подумал Филип с тайным удовольствием.

Затем он задумался о своем браке и пожелании отца на сей счет. Как известно читателю, Марию Ли он действительно очень любил – и даже до того, как понял это, уже знал, что она станет ему хорошей женой; такой брак во всех отношениях отвечал и здравому смыслу, и собственным интересам Филипа. Да… он примет совет отца…

В тот вечер он повторял это очень часто – и каждый раз перед его мысленным взором возникали нежные голубые глаза с поволокой и статная осанка компаньонки мисс Ли. Ах, что это были за глаза! Кровь Филипа быстрее бежала по жилам, когда он думал о них; в глубине его сердца брезжило желание, чтобы Хильда и Мария поменялись местами…

Однако, несмотря на мысли о юной леди, которой предстояло стать его женой, и юной леди, глазами которой он восхищался, спал в ту ночь Филип крепче и лучше, чем когда-либо…