С теплой улыбкой она посмотрела на семейную фотографию. Двадцать два внука и внучки, которых она обожала, занимали какую-то часть ее времени, но они никогда не смогли бы по-настоящему заполнить пустоту, оставшуюся после смерти мужа, – ничто не смогло бы.

Морин громко вздохнула и взяла со стола роман Дэвида Моррелла в мягкой обложке. Прочитала несколько страниц, но, поскольку легла прошлой ночью поздно, позволив себе насладиться хорошим фильмом по телевизору, ее веки отяжелели и вскоре закрылись. Книга упала на пол, а ее голова склонилась набок, когда она быстро погрузилась в крепкий сон.

Мужчина с холодными серыми глазами наблюдал за седой женщиной через окно ее кухни. Черная душа, таившаяся за этими глазами, уже предвидела, как она умрет. Акерман заметил, как пристально она смотрела на стоявший перед ней пустой стул, и догадался, что она недавно потеряла супруга и теперь ощущала депрессию и одиночество. Но, сама того не ведая, она уже не была одна. У нее появилась компания.

Ему стало ее жаль. Он знал, что, так или иначе, она уже совсем скоро присоединится к своему мужу и уйдет в забвение. И лишь небольшая группа членов семьи и подруг оплачут ее смерть. А всего через несколько лет о ней будут вспоминать только тогда, когда родственники захотят посмотреть альбомы со старыми фотографиями. Никто, кроме узкого круга самых близких людей, не вспомнит даже ее имени, и она растворится, словно никогда и не существовала.

Но он все изменит. Его присутствие в ее доме гарантированно заставит всех жителей района запомнить, что эта добрейшая бабушка была убита садистом-преступником. Наступит время – а он был в этом уверен, – когда о его преступлениях будут написаны бесчисленные книги. Его будут подвергать психоанализу, а страсть Америки ко всему зловещему поможет этим трудам попасть на самый верх списка бестселлеров.

Большинство станет его ненавидеть, такие, как он, будут им восхищаться, но запомнят все. Даже встретив бесславный конец, он останется жить вечно. А вместе с ним и эта женщина с серебристыми волосами надолго сохранится в людской памяти. Она может даже удостоиться отдельной главы в еще не созданной летописи его преступлений. И хотя эта старушка, как и другие его бесчисленные жертвы, никогда не сможет оценить его дара, убив ее, он обеспечит ей бессмертие.

Какая-то часть спящего сознания Морин уловила шум в кухне, и она очнулась от сна. Сморгнула нечто вроде паутины, затуманившей взгляд, но ее сердце оказалось совершенно неподготовленным к тому, что она увидела.

Мужчина с холодными серыми глазами сидел на стуле ее покойного мужа. Она задрожала от страха и не смогла найти слов, чтобы заговорить с ним. Одна ее рука лежала на столе и дрожала с такой силой, что заставила вибрировать стоявшую в центре стола декоративную вазу с букетом из лилий и орхидей. Она уже хотела что-то сказать, когда мужчина без предупреждения достал нож и вонзил его в стол прямо сквозь дрожавшую кисть ее руки.

Она закричала от невыносимой боли. Попыталась убрать руку, но та оказалась буквально пригвожденной к поверхности стола. Чем настойчивее она стремилась освободиться, тем острее становилась боль. Она осмотрелась вокруг в поисках какого-нибудь орудия, которое можно было бы использовать против вторгшегося к ней мужчины. По иронии судьбы единственным предметом в зоне ее досягаемости оказалась книга в мягкой обложке, в которой рассказывалось об охоте на серийного убийцу.

– Тсс. Тише, пожалуйста. Нам нужно многое обсудить.

Она дергалась в конвульсиях страха, хотя сумела взять под контроль рвавшиеся наружу крики. Но ничего не могла поделать с коротким, частым и хриплым дыханием или со слезами, брызнувшими из глаз. Между судорожными вздохами она наконец сумела выговорить:

– Кто вы такой? Что вам нужно?

– Меня зовут Фрэнсис Акерман-младший. Я хочу сыграть с вами в одну игру.

Между всхлипами она спросила:

– Почему вы это делаете?

Казалось, Акермана даже несколько озадачил этот вопрос.

– Вы спрашиваете у льва, почему он ест мясо? Почему трава зеленая, а небо голубое? Некоторые вещи просто такие, какие есть, поэтому и я такой. – Акерман встал и подошел к кухонной стойке. Взял с нее таймер для выпечки – белый пластмассовый приборчик с круглым циферблатом. В правом нижнем углу таймера черными затейливыми буквами было написано его название: «Люкс».

Убийца снова сел за стол. Он держал таймер перед ней, вращая его пальцами, словно ни разу не видел ничего подобного.

– Обожаю такие штучки, – сказал он, заглядывая ей прямо в глаза, словно был ее старым другом. – Должен признаться, меня совершенно завораживают любые устройства, измеряющие концепцию времени. Странно, не правда ли? Я имею в виду, что время – это такое ускользающее и текучее понятие. И все же мы изобретаем приборы, чтобы заключить эту величайшую из концепций в приятные для глаз маленькие коробочки, чтобы понять, измерить ее и придать ей ценность. А время между тем постоянно окружает нас своим потоком и изменяется. Оно – материал, из которого состоит вселенная, а мы в сравнении с ним ничто. Всего лишь отдельные капельки в огромном океане времени. – Он помолчал и продолжил: – А еще мне нравится, что время в нашем персональном восприятии совершенно относительно. К примеру, когда вы сидите здесь в страхе и с ножом, вонзенным в руку, то ощущаете, будто время замедлило свой бег и еле ползет. А вот я сижу и от души наслаждаюсь каждым моментом, но чувствую, как время убегает с поразительной скоростью. Все относительно, но именно это и делает ваше миниатюрное устройство таким интересным.

Он поднял вверх кухонный таймер.

– Независимо от того, как ощущается время индивидуумом, на чье восприятие влияет ситуация, в которой он оказался, этот приборчик неумолимо выдает постоянные показания. В целом секунды, отсчитываемые им, не бегут быстрее и не тянутся медленнее, независимо от того, кем вы являетесь, и это еще один столь любимый мной аспект времени. Оно всегда справедливо. Неважно, кто вы, чем занимаетесь или сколько денег на вашем банковском счете, для вас время проходит так же, как и для всех нас. И рано или поздно наступает его конец для всего живого на этой планете. Время – величайший убийца в мире, поражающий каждого. – Он поставил таймер на стол прямо перед ней. – Итак, чтобы отдать должное этому крайне интересному устройству, маленькая игра, в которую мы с вами сыграем, станет борьбой против времени для нас обоих. Назовем эту игру… «Теорией относительности». Прежде всего я поставлю таймер на шесть минут. Затем отпущу вас и дам вам возможность спрятаться в доме. Пока вы будете прятаться, я посижу за этим столом и буду наблюдать, как таймер отсчитает три минуты поистине драгоценного времени. После того как три минуты истекут, у меня останется еще три минуты, чтобы найти вас. И если я найду вас за это время, то вы умрете гораздо более страшной смертью, чем можете себе представить. Если же вы сумеете меня перехитрить и я не найду вас, когда таймер отсчитает ровно шесть минут, то я оставлю вас в покое, и вы никогда меня больше не увидите.