Шрифт:
Когда нам плохо – разве мы разбираем, кто есть кто? Эдоарду было плохо и душевно и физически – и он приоткрылся. А Лиля… сейчас она, прежде всего, была врачом, который видел перед собой больного человека. И вела она себя соответственно.
Король? Крестьянин? Вирманин?
На горшке и операционном столе – все вы одинаковы!
И Эдоард доверился графине Иртон. Тем более она была абсолютно уверена в себе и действовала, как опытный врач.
Страшно тебе? Тошно?
А пациенту страшнее. А потому…
Лиля уверенно проводила пальпацию, перкуссию – и все чаще вздыхала с облегчением. И расспрашивала короля.
– Нет, не говорите. Если согласны – опустите веки. Если нет – не опускайте. Говорить вам пока будет больно.
Вот с этим король был полностью согласен.
– Больно вот здесь и здесь. И боль меняется при вздохе, движении, при надавливании, она не постоянная, не статичная….
Эдоард моргал. И чувствовал, как становится спокойнее.
Это ведь не смерть? Ему сейчас никак нельзя умирать.
Да и Лиля становилась спокойнее. Когда будет время – она сделает тонометр, пусть даже примитивный. Рива-Роччи, например. 5 Она справится. История медицины у них была хорошо представлена. И сама она интересовалась когда-то.
А вообще, больше всего симптомы были похожи на межреберную невралгию. А это – лечится.
Хотя тоже болячка не лучшая. Прямой опасности не несет, зато несет косвенную. Легко спутать с инфарктом, да и поди, выдержи столько боли… неприятно. Более чем неприятно.
5
Шипионе Рива-Роччи (1863–1937) – итальянский патолог, терапевт и педиатр. Окончил медицинский факультет Туринского университета в 1888 г. С 1894 года доцент кафедры патологии. С 1900 года был главврачом больницы в г. Варезе.
В 1896 г. разработал метод неинвазивного измерения артериального давления. Современные сфигмоманометры (тонометры) иногда называют в честь Рива-Роччи.
Лиля расспрашивала и все яснее понимала, что – да. Это оно.
Простуда была? Была, и раньше спину ломило, сквозняки есть, а бани-то тут нет, с прогреваниями швах…
Все становилось ясно.
Да и лечение… это она сможет, у нее есть и мази, и обезболивающее… есть все необходимое.
Так что король был осмотрен, напоен лекарством, разведенным в горячем вине, укутан одеялом, а сама Лиля осталась сиделкой у его постели. Нет уж. Этого пациента она никому не доверит.
Эдоард, услышав о том, что дней через десять он встанет на ноги, а потом и бегать будет, вздохнул с облегчением. И тут же получил горькую пилюлю: только при полном покое в начале лечения. Нравится, не нравится – за чудесами к Альдонаю, а на земле их никто творить покамест не выучился.
Ругаться король не стал. Просто вызвал секретаря – и приказал на ближайшие пять дней отменить все приемы, а документы приносить к нему в спальню, о чем тут же был отдан приказ камердинеру.
Старик, кстати, смотрел на Лилиан с уважением, когда понял, что это не просто очередная титулованная баба, а почти лекарь – и знает, что делает.
Сам король собирался принимать придворных в спальне. В небольшом количестве, чтобы видели, что король просто приболеть изволил, но скоро выздоровеет – и еще всем головы поотрывает.
Тут Лиля не возражала. При единственном условии – с обезболивающим, и желательно, чтобы она далеко не уходила.
Король тоже не возражал. Алисия смотрела на все это – и все чаще на нее накатывали сомнения и даже ужас. Так – не могла себя вести домашняя девушка. Даже если она училась у известного докторуса, но так – не могла.
Это было неправильно, не так, не то…
Что-то было в Лилиан такое, непонятное, странное, разумное… хотя не враждебное, спасибо и на том. И Алисия боялась. Но другой надежды не было.
Если Эдоард умрет сейчас, пока Рик в пути, при раскрытом заговоре… не-ет, король должен быть на троне, иначе вспыхнет бунт. А кто сможет его предотвратить?
Альдонай, помилуй…
Лиля думала примерно о том же.
Она попросила у Алисии какой-нибудь свиток из дворцовой библиотеки – и сидела у постели короля.
Приехал Тахир, и был радостно встречен. Лиля реквизировала у него несколько мазей и пару обезболивающих – и кивнула.
– Сойдет.
– Ваше величество, – поскребся в дверь камердинер. – Разрешите?
Эдоард кивнул.
– Ваше величество, тут докторус…
Эдоард посмотрел на Лилю.
– Хотите – послушайте. – Лиля усмехнулась. – Только на кровопускания и клизмы не соглашайтесь. При вашей болезни от них больше вреда, чем пользы. Да и вообще – кому это серьезно помогало?
Эдоард пожал плечами, но камердинеру дал знак – впустить. И в спальню короля влетел… попугай?
Это было нечто такое… зеленая туника расшита диким количеством камней, нежно-голубые штаны отделаны чем-то вроде лент, на шее большой розовый бант… плюс еще волосы, засыпанные мукой и увенчанные чем-то вроде большого желтого банта… жуть!