— Разошлись все! — проорал Скибинский, подлетая к охране. — Я кому сказал!

— Павел Олегович, ты бы как-то угомонил своего человека, — процедил отец Олега, вклинившись и себе между охраной и пришедшим в себя Лёшкой.

— А ты — сына. Алексей отвечает за безопасность моей семьи, а твой Олег совсем слетел с катушек. — Мужчина едва переводил дыхание. Быстрая ходьба и резкий окрик вызвали отдышку и ноющую боль в груди.

— Чего-о-о? — взбеленился Турский, но вовремя подоспевшая жена сумела охладить его пыл, принявшись что-то шептать на ухо. — Скажи спасибо, иначе…

— Володя, не забывайся! — рявкнул Скибинский, помогая подняться зашедшей в беззвучных рыданиях Владе. — Давай не будем выяснять, кто кого сейчас должен благодарить, ага?

Намек был понят.

Скрипя зубами, Турский кивнул охране отпустить Алексея и, махнув в сердцах рукой, пошёл прочь. Зато Олег не сводил с Гончарова полыхающего взгляда, охренев от продемонстрированной борзоты. И не только от неё. Такое не прощается и уж ни в коем случае не забывается.

Собак так никто и не разнял…

— Алексей, отвези Владу домой, — отдал указания Скибинский, опираясь на Ванькино плечо.

Гончаров подошел к дрожащей девушке, но смотрел на него. Стоило что-то сказать, как-то объясниться.

— Павел Олегович я могу всё… — но его оборвали на полуслове.

— Для начала отвези её домой, потом вернешься и мы поговорим.

Лёшка подхватил Владу за плечи и как можно быстрее поволок за собой к ставленой за воротами машине.

— Так и знал, что с тобой будут проблемы, — вздохнул, помогая забраться в салон. — И что ты такая геморройная? Ты хоть понимаешь, во что я вляпался из-за тебя?

— И во что же? — всхлипнула, хотя плакать перестала.

Лёшка обогнул машину и резко запрыгнул на водительское сидение, сверкнув на неё своими ледниками.

— А ты типа не знаешь? — взревел двигателем, выезжая на дорогу.

Владу ощутимо потряхивало, и не понять, то ли от пережитого стресса, то ли от его присутствия. Впервые чувствовала себя рядом с ним неуютно.

— Я не сделала ничего плохого, — задрожал её голос. Хотелось расслабиться, перевести дыхание, да разве такое возможно?

— Да? — удивился, изогнув дугой бровь. — Не сделала? Тогда какого хрена потащилась со всеми? А если бы сорвалась?.. Загрызли бы… Что за поху*зм, я никак не врублюсь?..

Орал так, что оглохнуть можно. Влада сжалась в комок, не смея поднять голову. Проще выучить китайский, чем понять Гончарова. То целует взапой, то насмехается. То отталкивает, то лезет под пули. Если такой равнодушный, тогда почему вмешался?

Не было ни сил не желания вступать в полемику. Что не скажи — в ответ прилетит ещё больше. Протолкав застрявший в горле ком, обхватила себя руками и согнулась пополам, настолько было плохо.

Что-то промелькнуло в её глазах. То, что зацепило, разозлило ещё больше. Теперь Скибинский точно что-то учует. Ещё и Олега едва не придушил на глазах у целой толпы. За*бись!

— Не ори на меня! — очнулась Влада, устав везде и во всем быть козлом отпущения. — На шмару свою будешь орать, понял?

От воспоминания о брюнетке захотелось рассмеяться истерическим хохотом. Что ей псины какие-то, когда он прямо на её глазах заливал к другой.

— И вообще, ты достал меня. Сколько можно? — вскинула голову, распаляясь. — Влада то, Влада се, Влада пошла на х*й… Сам ты пошел туда, — закричала ничуть не хуже него и едва не слетела с сидения от резкого торможения. — Лёш, — прошептала оторопело, усаживаясь обратно, — ты чего?..

А ему уже было всё равно. Кровь ударила в лицо. И если ещё минуту назад испытывал к ней жалость, то последний выпад лишил последних крупиц спокойствия.

Не дав опомниться, рванув её на себя и грубо перекинул через колени, пропихнул под руль таким образом, что если и захочет подняться, то хрен получится. Левой рукой перехватил тонкие запястья, заломив за спину, а вот правой… правой принялся хлестать по заднице. Хлестал за всё пережитое и за то, что ещё придется пережить. Додуматься только — схватить за глотку самого Турского?!! Тут чтобы не придумал — не сработает. А всё она… дрянь мелка, выпила всю кровь и сидит сейчас перед ним, психи свои показывает.

— Тварь. Скотина. С*ка… Ай… Козел! Ты больной? — зашлась слезами, вскрикивая от боли.

— Больная у нас ты! — огрызнулся, нанося удар за ударом, прикусив от усердия нижнюю губу. — Надо было прежде думать, чем лезть к натренированным псам. Видимо, мало тебя пороли в детстве. Может, хоть сейчас поумнеешь.

Боже, так стыдно ей ещё не было. Сволочь. Брыкалась изо всех сил. Ругалась — так же. Правда, в её положении, свесившись лицом едва не в самый низ, любая угроза звучала как минимум нелепо.