Те же два гвардейца, которые засунули его контейнер, окатили его водой, подняли с пола, помогли одеться, заковали руки в наручники и повели назад к боссам. Покуда Дэн шёл, его мозг просветлел, перенесённая им и на время закончившаяся пытка дала ему новое острое ощущение желания жить. Таким живым он не чувствовал себя ещё никогда. За все сорок лет, что жил на белом свете, Дэн не знал и не испытывал подобного удовольствия. Именно поэтому он разыгрывал перед конвойными спектакль, изображал из себя пьяного от пережитого кошмара, сломленного болью, шатающегося на дрожащих ногах неудачника.

Его ввели в допросную каюту. Перешагнув порог, Дэн понял – другого такого шанса отомстить, хотя бы в маленькой толике рассчитаться за свои муки, ему больше не представится. Пригнувшись, спружинив коленями, он бросился к столу, за которым по-прежнему восседали боссы. Руки он от наручников освободить не сумел, и по этой причине решил действовать проверенным способом предков всех людей. Дэн хотел одного – кусать и грызть. Проехав на животе по поверхности стола, он врезался в широкоплечего босса и впился в его застывшую рожу зубами. Как пёс он сжал челюсти и стал мотать головой из стороны в сторону. Успел он сделать всего три рывка зубами и его, избивая, охранники оттащили назад. Ему успели всего-то три-четыре раза врезать по рёбрам, как прозвучал властный голос:

– Хватит!

Дэна усадили на стул. Он поднял глаза и сквозь туман, всё никак не прекращающих слезиться глаз, рассмотрел, что лицо атакованного им босса сползло на бок и там, где должны были оказаться его глаза видно белые пятна. Одновременно во рту он ощутил резиновый привкус. Босс поднял правую ладонь к голове, схватил себя за растрепавшиеся волосы и стянул с себя искусно сделанную латексную маску. Под ней прятался знакомый Дэна, отличный дядька и просто добряк, заместитель министра обороны – Коско Славутич. Вот почему ему казался знакомым этот умный, чуточку грустный взгляд. Коско показал седые виски и густую шевелюру зачёсанных назад совсем не по-военному волос. Нос нависал коромыслом над верхней более длинной губой. Щёки полные, подбородок квадратный, выгнутый вперёд. Сейчас рот Коско изображал подобие грустной улыбки. Он посмотрел прямо в глаза Дэну и сказал:

– Мне очень жаль, что вам пришлось пройти через всё это.

– Да пошел ты на хрен! – гневно выкрикнул Дэн. Он попытался встать, но ему не дали этого сделать.

– Восхищаюсь вашей стойкостью, Дэн. И с прискорбием вынужден вам сообщить: всё напрасно, вас обманули. Всё совсем не так, как вы думаете.

– Нажрись дерьма и сдохни!

– Понимаю ваше негодование. Поймите и вы нас: мы были вынуждены вас подвергнуть пытке, для того чтобы вы смогли по-другому посмотреть на сложившуюся ситуацию. Теперь наши аргументы вы будете воспринимать под несколько иным углом.

– Я вам ничего не расскажу, можете не стараться.

– Не расскажите? Вы уверены???.. Ну и не надо.

– Не расскажет, как же. Если будет нужно – всё выложит, – включился в беседу первый босс.

Коско Славутич с укоризной во взгляде посмотрел на худого коллегу, но прерывать не стал, а тот, между тем, продолжал:

– А что? Пускай знает всё. Он сам первый захотел быть честным. Так вот, то место, в котором вы мучались, есть шедевр нашей инженерной мысли. Оно носит неофициальное название – "Шкатулка криков". Поверьте, есть за что её так называть. – Худой достал из кармана рубашки предмет, похожий на мобильный телефон и продолжил. – Вот здесь я храню все записи криков попавших в шкатулку наших врагов. Плохих людей, действительно плохих. Это правда, – с великим убеждением сказал босс, чем поразил и даже испугал Дэна, который подумал, что перед ним сидит самый настоящий сумасшедший. – Так вот, чтобы у вас не осталось иллюзий, я дам прослушать запись этих криков, всех сразу, звучащих одновременно.

После этого босс поводил пальцем по сенсорному экрану, включив запись. Чуть погодя раздались крики, нет не крики, а раздирающие барабанные перепонки своей правдивостью вопли – беспрестанно нарастающие, или нестерпимо долго звучащие на одной самой высокой ноте, захлебывающиеся, булькающие, сумасшедшие, разные и звучавшие все разом. Дэн, услышав какого запределья может достичь боль и что вероятно его ожидает, побледнел в сметану. Увидев, какую реакцию на него оказали крики, худой палач милостиво выключил запись, почмокал губами и продолжил:

– Ещё никто не выдерживал пыток в шкатулке криков, находясь в ней без перерыва в течение суток. Рекорд – семь часов семь минут. Но для особо упрямых клиентов можно сделать исключение. Пытка в течение всего трёх часов в день. Так можно протянуть недели две, если, конечно, раньше не свихнуться. А это запросто: двадцать процентов сходят с ума меньше чем за четыре дня. Советую вам быть посговорчивее. Я расскажу, в качестве предупреждения, какая, не считая ещё трёх десятков перед ней, последняя процедура ждёт наших особо упрямых гостей. Как апофеоз экзекуции – электронная многоножка. Она прикрепляется к позвоночному столбу и выпускает в спинной мозг усики тончайших рецепторов. Таким образом она транслирует через них болевые импульсы. Всё сразу – от зубной боли до сердечных припадков. Длительность такой процедуры не может превышать десяти секунд, иначе клиент, ничего не успев рассказать, откинется. Ну и как вам такой расклад, мистер Гордон?

– Вот тебя бы самого туда засунуть. Козел!

– А я был там, – к удивлению Дэна, ответил за худого босса широкоплечий Коско. – И не судите так строго моего коллегу, он у нас большой энтузиаст этого дела, но только в теории. Он по природе не злой совсем. Гений тайной пропаганды, глава службы информационной безопасности. Лицо не публичное, его имя вам знать не обязательно, он у нас засекреченный.

Вернёмся к моему незабываемому опыту общения с чудом истязания людей, поставленного на научные рельсы. Мне в нём удалось выдержать целых два часа, – с гордостью произнёс Коско. – Добавлю, шкатулка с такой же эффективностью, как уродовать, может и лечить. Отлично лечить – почти любые повреждения, любые травмы. На вашем теле не останется шрамов, уверяю вас. Только память вашего сердца не даст забыть вам перенесённое страдание. Всех, кто прошёл боль, ждёт обновление – глубокий катарсис! Правда, понимание приходит несколько позже.