– И что все это значит? – спросила я.

– Сплошные аллегории, – объяснил Ванилла. – На коврике для мыши написано главное компьютерное заклинание на десяти языках программирования. Сам компьютер лишен процессора в знак того, что сердце программиста остановилось. По углам кургана лежат платы памяти в знак того, что его программы остались в памяти народной. На клавиатуре нет пробела и шифта, показывая, что программисту было не чуждо ничто человеческое, и он тоже резался в игры до умопомрачения. По-моему, – кокетливо сказал Ванилла, – получилось симпатично. Это все я придумал.

– Супер, – сказала я. – Особенно мне клава без шифта понравилась. У Сереги – точно такая же. Я его спросила, чего он другую не купит, а он заявил, что уже наловчился на пупочку нажимать, так что и так сойдет.

– Ладно, – сказал Ванилла. – Пора начинать церемонию… Друзья! – сказал Ванилла, и голос его задрожал. – Я глубоко счастлив, что в этот праздничный день наши новобрачные решили посетить это святое для каждого программиста место. Ведь таким образом они показывают, что преемственность поколений сохраняется, и что Неизвестные программисты отдают свои молодые жизни не зря!

– Не поняла, – сказала я. – Там что – братское кладбище?

– Это тоже аллегория, – обидчиво объяснил Ванилла. – Разумеется, там никто не лежит, потому что все эти программисты, слава Коннектию, вполне еще живы. Но они отдают свои молодые жизни служению народу в лице компьютера, а это довольно плохо влияет на здоровье.

– Ага, я заметила, – кивнула я.

– Короче, – сказал Ванилла, обозлившись, – не снижай впечатление момента.

– Молчу, молчу…

– Так вот, друзья, – заявил Ванилла, снова обретая прежний пафос. – Давайте на этой могиле Неизвестного программиста поклянемся всю жизнь отдать за светлые идеалы технического прогресса.

– Вот сам и клянись, – фыркнула Вика. – Лично я собираюсь свою жизнь отдать за совершенно другие идеалы.

– Слышь, Маста, – сказал Ванилла, – нас здесь не понимают. Непонятно, зачем мы вообще привели неверующих в это святое место.

– Да ладно вам, – сказал Сергей.

– Лично я очень рад, что здесь побывал. А то вы мне все уши прожужжали этой Могилой.

– Понравилось? – спросил Маста.

– Рулез, однозначно, – коротко ответил Сергей. – Шикарная идея.

– Это все Ванилла придумал, – объяснил Маста. – Мы как-то на "Речном вокзале" пиво пили, так где-то после восьмого литра у него эта идея и родилась.

– Я почему-то так и подумала, что после восьмого литра, – не удержалась я.

Ванилла презрительно на меня посмотрел, но ничего не сказал.

– А что за комп-то? – поинтересовался Серега.

– 386-й, – похвастался Маста. – Раритет. Мы поэтому и выбрали такое глухое место, чтобы никто его не спер и не надругался над могилкой. Процессор из матери лично Ванилла выдирал, и мы его захоронили под компьютером.

– Оградку бы надо перебрать, – тихо сказал Ванилла, и голос его задрожал. – А тот тут все сидюки с Windows 95. Уже давно есть и другие, не менее достойные версии.

– Оградка из контрафактной продукции – это забавно, – подал голос папулька.

– Какой продукции? – одновременно спросили Ванилла с Маста Мэном.

– Контрафактной, – объяснил папулька. – Диски же пиратские.

– Ну разумеется, – сказал Ванилла. – Нешто мы сюда лицензионные диски втыкать будем? Потом, это будет некорректно по отношению к Неизвестному программисту. Он же в жизни никогда не пользовался никакими лицензионными дисками.

– Четкие принципы? Уважаю, – сказал папулька. – Ладно, что дальше-то полагается делать? Надеюсь, Ирке не надо падать на могилку и устраивать плач Ярославны?

– Патч Ярославны? – заинтересовался Маста Мэн. – Слышь, Ванилла, опять же классная идея – пропатчить могилку.

– Маста, – сказал Ванилла, – давай эти интимные вещи обсудим без посторонних. Никаких плачей, – обратился он к папульке, – не надо. Каждый из нас скорбит в своем сердце. Молодые же пускай просто сфотографируются, а после этого можно и отправляться салатики кушать.

Тут дядя Юра, который обещался выполнять функции папарацци, засуетился и стал выстраивать всех собравшихся вокруг курганчика. Труднее всего ему пришлось с Ваниллой и Маста Мэном, которые начали изображать некую скульптурную композицию и требовали, чтобы их сфотографировали именно так.

На вопрос, что именно они изображают, Ванилла ответил, что эта композиция символизирует собой двадцать первое прерывание. Папулька сказал, что даже в его молодости до такого количества абортов никто не доходил, но получил чувствительный тычок локтем от мамульки и умолк.

А несчастному дяде Юре, чтобы сделать кадр, пришлось забраться на дерево, потому что полянка была очень маленькая и все в кадр не помещались. Но даже с дерева полностью весь контингент охватить не удалось, так что живописная композиция Маста Мэна и Ваниллы осталась за кадром, что лично я весьма приветствовала.