– Нет, я знаю! – возразила леди Маргарет. – Вам ведь известно, что папа в своем последнем письме прислал мне список на всякий случай? Всех пунктов я, конечно, не помню, но там упоминались три нитки жемчуга, колье с бриллиантами, диадема, кольца… и «Пурпурный император».

– Да-да, – холодно процедила мисс Чейни. – «Пурпурный император» – это семейная реликвия.

– Может, не стоит его доставать, тетя? – с легкой дрожью в голосе спросила девушка. – Отец писал, что этот камень не особенно красив, чем-то напоминает аметист и лучше бы ему лежать на дне моря…

– Твой отец мало смыслил в драгоценностях и болтал всякую чепуху! – огрызнулась мисс Чейни так яростно, что лицо ее изменилось до неузнаваемости, искаженное жадностью и завистью. – Между прочим, я тоже имею право владеть всеми этими сокровищами и хочу увидеть их, прежде чем умру. Поняла?

– Конечно, тетя Мэрион, – кивнула леди Маргарет, испуганная неожиданным гневом тетки. – Вы тоже можете их носить. Мне они не нужны, в смысле, до того как…

Она умолкла, не договорив, и покраснела.

– До чего же? – резко спросила пожилая леди, злобно уставившись на племянницу.

– До того как… я выйду замуж. Я давно собиралась вам сказать, что стану женой сэра Эдгара Брентона…

Маргарет помедлила, ожидая очередного взрыва, но, к ее огромному изумлению, мисс Чейни только грубовато рассмеялась:

– Выйдешь замуж! Что ж, конечно, милочка, ты выйдешь замуж в положенный срок, и драгоценности будут тебе хорошим свадебным подарком. – Старуха опять захихикала, окончательно смутив девушку. – А пока, – добавила она, словно для того, чтобы сменить тему беседы, – иди-ка ты к себе и уложи вещи. Эгги тебе не поможет, у нее достаточно дел внизу.

– Мне и не нужна помощь Эгги, – быстро ответила леди Маргарет с кривой полуулыбкой. – Она неприятная особа и, надо сказать, выглядит неопрятно. Вы не могли бы удалить ее, тетя? Я уверена, что на ее порядочность нельзя положиться, да и дворецкого я не назвала бы надежным. Если мы будем держать тут драгоценности нашей семьи…

– Будем, – отрезала мисс Чейни, – и не забивай себе голову тем, что тебя не касается, дорогая. Оставь в покое Джона и Эгги, я сама с ними разберусь!

Леди Маргарет промолчала, но, поднимаясь в свою комнату, размышляла об очень многих вещах. Она никогда не была близка с теткой и виделась с ней, только когда приезжала на праздники в Чейни-Корт, но знала: неприязненные манеры этой леди объясняются тем, что в юности она пережила измену жениха и с тех пор возненавидела всех мужчин. Тем не менее Маргарет не собиралась становиться узницей в доме своей родственницы. Она твердо решила нанести визит не только мисс Лорн, к которой сильно привязалась за время поездки, но и леди Брентон. Последнее казалось ей особенно важным, ведь леди Брентон – мать человека, с которым леди Маргарет связала себя брачной клятвой, встречаясь с ним тайком под стенами монастыря Нотр-Дам.

В тот день мисс Чейни буквально засыпала племянницу требованиями и распоряжениями, и у Маргарет не осталось времени не только на визиты, но и на то, чтобы написать письма. Лишь когда наступила ночь, бедняжка с радостью улеглась в постель, чтобы уснуть тем крепким, здоровым сном, каким спят усталые молодые люди.

Девушка безмятежно проспала несколько часов, как вдруг пробудилась и села на кровати. Снизу, где, вроде бы, спали слуги, неожиданно донесся странный, похожий на удар звук. Леди Маргарет вздрогнула и прислушалась: ей показалось, что дом ходит ходуном. Победив страх, она встала, надела платье и, стараясь не шуметь, повернула дверную ручку. О ужас! Дверь оказалась заперта снаружи! Маргарет была пленницей в доме родной тетки!

Первое, что пришло ей в голову, – в имение забрались грабители. Она отчаянно подергала ручку. Сперва та не поддавалась, но, к облегчению девушки, старый, с годами проржавевший замок уступил неистовому напору. Через мгновение юная леди уже спускалась по лестнице, полная решимости разбудить мисс Чейни или позвать людей на помощь.

В полной тишине она достигла первого пролета, и ей показалось, что шум и возня внизу – плод ее воспаленного воображения. Но когда она замерла на площадке, новый стонущий крик, будто чья-то душа вопила в муках, оледенил ее кровь и чуть не остановил сердце. В диком ужасе леди Маргарет завизжала и, споткнувшись в темноте, покатилась вниз по ступеням. Ее тонкая лодыжка подвернулась, и некоторое время девушка лежала у подножия лестницы, корчась от боли, а потом впала в забытье.

Очнулась она в своей комнате. Нахальная служанка Эгги тревожно и недобро вглядывалась в ее лицо.

– В чем дело? – воскликнула леди Маргарет, лихорадочно вцепившись в грязную, мозолистую руку женщины. – О, что это были за звуки? Вы слышали?

Она попыталась сесть, но снова легла на кровать, ощутив сильную боль в ноге.

– Боже, ну и устроили вы переполох, мисс… то есть леди, – грубо отозвалась служанка. – Нельзя так себя вести!

– Но тот ужасный стон! – содрогнулась девушка.

– Какой еще стон? Там просто выла собака. В подвале живет больной пес, его-то вы и слышали, – объяснила Эгги. – Из-за своей мнительности вы подвернули лодыжку! Шутка ли? Хорошо, что ваша тетушка… умеет лечить вывихи и растяжения.

– Правда? – устало спросила Маргарет, все еще не в силах забыть кошмарный звук.

«Это в страхе кричал человек! – подумала она. – Никакой пес не способен так вопить, я пока в своем уме. Кто-то в этом доме сильно страдает».

– А вот и ваша тетушка, – ухмыльнулась Эгги и охотно уступила место сиделки госпоже, явившейся с примочками и повязками и завладевшей своей пациенткой; цепкие пальцы старухи манипулировали опухшей лодыжкой с точностью и умением, которые может породить только опыт.