— Нашей историей нельзя делиться с первым встречным, — осторожно заметил Дудочник. — Это может навлечь на нас беду, вы же понимаете.

— Я не собираюсь доносить на вас патрульным, если ты на это намекаешь. Даже бардам при нынешнем Синедрионе несладко. Они мне не друзья.

— Поговаривают, что Синедрион вообще хочет запретить омегам становиться бардами, — добавила девушка. — Не по нраву им наши странствования. Хотят усадить нас на одном месте.

— Хотел бы я посмотреть на барда-альфу, который сыграет лучше меня, — усмехнулся слепой, шевеля своими многочисленными пальцами.

— Солдаты отрубят тебе пальцы, если такое услышат, — шикнула его спутница.

— Мы им не скажем, — успокоил ее Дудочник. — А если вы никому не расскажете, что видели нас здесь, мы вполне можем сегодня встать на привал вместе.

Девушка и Зои все еще держались настороженно, но слепой улыбнулся.

— Тогда давайте отдыхать. Мне уж точно не помешает. Кстати, я Леонард. А это Ева.

— Я не раскрою наших имен, — сказал Дудочник. — Но и лгать вам, представляясь вымышленным именем, тоже не буду.

— Рад это слышать, — кивнул Леонард.

Ева села рядом с ним и начала вынимать вещи из рюкзака. Среди них нашлись несколько сухих углей, завернутых в вощеную бумагу.

— Чудно, — обрадовалась Зои. — Но готовить придется быстро — мы слишком близко к дороге и рискуем, что костер заметят, если туман рассеется. 

Когда Дудочник занялся костром, а Зои взялась точить ножи, я села к Леонарду на бревно.

— Вы сказали, что мои спутники двигаются не как омеги, — тихо сказала я, чтобы остальные не услышали. — А я?

— И ты тоже, — отозвался он.

— Но я совсем другая. Они такие… — Я помолчала, подбирая слово. — Уверенные в себе. Уверенные во всем.

— Я не говорил, что ты такая же, как они. Я просто сказал, что ты ходишь не как другие омеги. — Он пожал плечами. — Дитя, да ты едва здесь.

— В каком смысле?

Он помолчал и усмехнулся.

— Ты ходишь так, словно думаешь, будто земля скупится выделить тебе место, куда поставить ногу.

Я вспомнила страшные минуты после смерти Кипа, когда Зак нашел меня лежащей на платформе под крышей зернохранилища. Воздух казался таким тяжелым. Если бы Зак не упросил меня сбежать, чтобы спасти его шкуру, сомневаюсь, что я смогла бы подняться и уйти. Все эти недели и мили спустя я не понимала, что с каждым шагом продолжаю тащить на себе бремя небес.

Мы съели кроликов и принесенные Евой грибы и зелень.

— Ты тоже провидица? — спросила я ее за ужином.

— Вряд ли, — фыркнула она.

— Прости, — извинилась я. Никому не нравилось, когда его принимали за провидца. — Я просто не заметила твоей мутации.

Леонард посерьезнел.

— У нее дефект, которого боятся больше всего. Удивительно, что вы его еще не заметили.

Последовала долгая пауза. Я снова оглядела Еву с ног до головы, но не увидела ничего необычного. Что же страшнее дара ясновидения, несущего с собой неизбежное безумие?

Леонард наклонился вперед и театрально прошептал:

— Рыжие волосы.

Наш смех спугнул двух дроздов, которые с клекотом упорхнули.

— Посмотри повнимательнее, — предложила Ева, наклонила голову и приподняла толстую косу. Там, сзади на шее, притаился второй рот. Она на секунду его приоткрыла, обнажив два кривых зуба. — Жаль только, что я не могу им петь, — вздохнула она, отпуская косу. — Тогда отпала бы нужда в Леонарде и не пришлось бы сносить его брюзжание.

Когда костер догорел и встало солнце, Леонард тщательно вымыл руки и взял гитару.

— Нельзя, чтобы кроличий жир попал на струны, — объяснил он, вытирая многочисленные пальцы платком.

— Если хотите устроить концерт, я лучше подежурю, — сказала Зои. — Ежели по дороге кто-то пойдет, мы должны увидеть их раньше, чем они нас услышат. 

Она посмотрела на дерево позади себя. Дудочник припал на одно колено, и Зои без слов встала на его согнутую ногу, выпрямилась и подпрыгнула, хватаясь за ветку. Подтянулась и ловко на нее вскарабкалась. Я понимала, что имел в виду Леонард, когда говорил об их с Дудочником движениях. Легкость, с которой они жили в своих телах. 

Но я завидовала Зои не из-за отсутствия клейма на лбу и не из-за уверенности в себе. Даже не тому, что она свободна от разъедающих мозг видений. А тому, как они с Дудочником синхронно двигались без лишних слов. Они так близки, что слова им не нужны. Когда-то давно и мы с Заком были такими же, задолго до разделения и его ненависти ко мне. Но после всего случившегося наша детская близость казалась такой же далекой, как Остров. Таким же местом, куда уже не вернуться. 

Ева взяла барабан, Леонард правой рукой ударил по струнам, а пальцы левой начал переставлять на грифе.