Я, не думая, сбросила на ходу куртку, обувь, и босиком, поймав край сети, что кинул мне Малкольм, упала в полынью. Последней мыслью перед прыжком была одна – край сети, с которой она упала вот только что ушел под воду, а это значит, что ее не снесло быстро в сторону.

Вода с грубыми обломками льда сомкнулась над моей головой. Я осторожно открыла глаза и увидела только крошево льда и пузырьки воздуха. Глаза заболели, и их пришлось закрыть, наугад щупая свободной рукой, а во второй держа единственную связь с моей жизнью – сети, что с другой стороны держал Малкольм, чуть потянувшись в стороны я почувствовала руками нити.

Это была сеть, в которой запуталась Клер. Я провела рукой снова, но нити никак не давались, и я всего лишь на секунду решила отпустить сеть, на другом конце которой был Малкольм, Бернард, и мой неродившийся ребёнок, чтобы поймать Клер.

Сеть выскользнула, напряжение пропало. Я что есть мочи, поплыла в сторону сети, которую только что чувствовала моя рука, и тут меня как будто кто-то поймал за ногу, и потащил вниз. Воздуха не хватало. Я потянулась к ноге, и почувствовала, что это сеть, но она была тяжелой – в ней на дне лежала Клер.

Нырнув с последними запасами воздуха, я схватила сети, и потянулась выше, где в светлом проеме над головой торчали сети, руки. Но лёгкие обожгло, и рот открылся сам, заполняя их холодными водами озера.

Глава 78

– Не забывайте одеться теплее, ведь погода сегодня решила подарить нам прохладу – на английском, с глупым смешком, давая понять, что всякая погода хороша, вещал мужской баритон. – Вечером на палубу лучше не выходить, а провести время в наших ресторанах. На нижней палубе вас ждет караоке, и вы обязательно получите подарки за участие в нем, если конечно, будете попадать в ноты, - на этот раз мужчина рассмеялся.

Голова была тяжелой, и запахи, которые меня окружали, казались немыслимо лишними, новыми, непривычными. Я быстро открыла глаза, надеясь проснуться. Бернард скорее всего, уже запалил костер, и пора готовиться к встрече, но то что я увидела, было кошмаром: чистая белая палата, большие окна, выходящие на океан, на горизонте, словно огромная огненная черепаха, закат. Это размеренно болтало радио...

Я начала дышать быстрее, и запищали какие-то датчики, я посмотрела на свою левую руку – из нее торчала трубка системы. Я резко повернула голову вправо – там, с широко открытыми глазами, лежала недвижимо Лиля. Не Клер, а Лиля, которую я не видела уже почти три года.

Голова кружилась сильнее, во рту пересохло, и только я хотела сесть, чтобы дотянуться до нее, в палату вбежала девушка – медсестра и мужчина – врач. Он был седым, его белый халат так шел ему, что можно было смотреть и смотреть. Боже, когда закончится этот глупый сон? Когда я очнусь в нашем доме?

И тут я вспомнила о своем животе. Рука потянулась к нему, но он был плоским. Девушка ругала меня на английском, а я не отвечая ей, скидывала одеяло, под которым были не ноги Элизы – тонкие и длиннющие, в ссадинах от работы. Там были ноги Маши – меня прежней. Они были плотные и твердые как корни какого-то низкорослого, но крепкого кустарника.

Я вспомнила воду, метущиеся во льду сети и руки, тянущиеся оттуда, где был свет. Он добавлял блеска обломкам льда, этому мелкому крошеву, блестящему как миллиард высыпанных в воду бриллиантов.

Я не могла говорить, а глаза наполнились слезами. Девушка не без помощи доктора уложила меня обратно, воткнула в висящий мешок с лекарством шприц, выдавила лекарство и ласково заговорила со мной:

– Вы помните, как оказались за бортом?

– Да, - ответила Лиля, - было странно слышать ее голос, тот Лилькин голос, что я узнала бы и через тысячу лет.

– Почему вы оказались в воде? – медсестра спрашивала именно меня, но Лиля настойчиво говорила и говорила. Хорошо. Хорошо, что она говорит и соображает, потому что в первые минуты я решила было, что она в коме – так неестественен был ее взгляд в потолок.

– Мария упала… Мы выпили слишком много алкоголя на празднике. А я прыгнула ее спасать. Она встала на поручень, но качнулась, и повалилась в воду. Было шумно, и я побоялась, что, если звать на помощь, меня просто не услышат.

– На судне есть датчики, - красивым, каким-то киношным голосом сказал доктор и присел ко мне. – Ваша подруга отлично плавает, в отличие от вас, мисс Мария.

– Миссис, - еле слышно прошептала я.

– Что вы сказали? – наклонился он ко мне. – У вас что-то болит?

– Нет, только голова очень тяжелая.

– Мы поставили слабое снотворное. Утром вы будете в форме. – Доброжелательно и уверенно сказал он, но потом почти в ухо прошептал: - помогите мне, прошу вас. Я не понимаю, почему ваша подруга так несчастна? Вы остались живы обе, вы в порядке, без единой царапины, но она, словно потеряла кого-то в океане.

И тут я поняла почему она отвечала за меня – боялась, что я начну нести бред, и этим самым дам им пищу для размышлений на тему суицида. После такого нас просто привяжут к койкам, оставив так до возвращения на родину. А сейчас у нее закончились силы, и она крепится, чтобы не зареветь при них. Она потеряла в этом чертовом океане мужа, сына, а еще, всю свою жизнь, которая имела для нее смысл.