Егоров посмотрел на толкотню, происходившую на другом краю палаточных рядов, и направился туда. Десятник Натоп, доложивший капитан-магу Молс о выполнении её указаний, жестом отправил вслед генералу двоих солдат штабного подразделения, которые пристроились в паре шагов сзади.

– Если хочешь, можешь в город сходить, – предложил землянин подруге.

– Да, ну. Что мне там без тебя делать? К тому же, не сомневаюсь, что городские власти вскоре сами к тебе пожалуют. Знаешь, я бы завтра в Рось сходила. Только, не для того, чтобы развлечься, а идиотку нашу нерасторопную продать. И купить девку помоложе и порасторопней.

– Нафига? – Игорь, приподняв руку, ответил на очередное приветствие встретившегося на пути офицера, отвечать же на отдание чести солдатами здесь не было принято, – Нам, ни расторопная, ни глупая, ни какая ещё, уже почти не нужна. Мы послезавтра уходим в поход без повозок и даже нашего шатра. Только кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой. Так сказать, ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт, ди драйте колонне марширт…, - фразу из смеси Лермонтовской строки и любимой с детства считалки прусского короля Фридриха Великого попаданец в задумчивости произнёс машинально, изумлённый открывшимся его взору процессом торговли, устроенной горожанами на обширной поляне на стыке расположений первого и четвёртого полков, и, особенно, продажей человеческой плоти.

В местной географии две вещи вызывали досаду попаданца. Первая – то, что почти на всём континенте названия государств и столиц совпадали, и фраза «я отправляюсь в Ливор» могла означать, как путешествие в страну, так и в её стольный город. Слово «хельм», означавшее на здешнем языке столицу, перед названием очень часто пропускалось, и смысл приходилось улавливать из контекста.

А второе неудобство для представителя иной цивилизации заключалось в том, что здесь никто точно не мог сказать численность населения того или иного города. Считались только дворяне, жрецы и податное сословие, платящее налоги, и то, последнее порой учитывалось подворьями. К примеру, кузница или мастерская вносилась в реестр городской управы, а сколько в них людей никто толком сказать не мог. Общее же количество рабов и даже свободных, но нищих и бездомных людей вообще никто назвать не мог.

И всё же, эмпирическим путём Егоров оценил Рось в пятнадцать, примерно, тысяч жителей. Может, чуть больше. По здешним масштабам, это очень крупный город, и всё же предоставить шеститысячному войску нужное количество шлюх для жаждущей утех средневековой солдатни, торговцы живым товаром не могли.

– Игорь, мы дальше не идём? – Тания дёрнула друга за рукав, – Ты чего так уставился? Капитан Леш, вон, уже спешит с докладом.

– Я подозревал нечто подобное, – отвёл Егоров взгляд от поляны с городскими фургонами, – Но не думал, что всё будет выглядеть так похабно. Им самим-то не противно, свиньям?

Подруга как-то неопределённо повела плечами и хмыкнула.

– Это же солдатня, Игорь. Обычное вооружённое быдло. Ты чего от них ждёшь? Только, не советую тебе и в это вмешиваться. Даже с твоим… удивительным подходом к жизни… должна быть черта, через которую не следует переступать. И точно не сейчас.

В словах подруги прозвучал здравый смысл и жизненный опыт. Игорю пришлось придавить в себе возмущение от увиденной им на поляне картины.

Нет, у него не было вопросов к тем росьским купцам и кабатчикам, что привезли к расположению войска вина, закуски и даже сивуху. Злость землянина вызвала особенность торговли живым товаром.

На южной части поляны стояли восемь крытых повозок, возле которых стояли, как выставленные хозяевами рабыни, так и предлагающие себя свободные шлюхи. Возле них сгрудилась огромная толпа солдат, постоянно обновляемая – одни, получив желаемое, уходили под шутки и смех товарищей, другие ждали своей очереди, а третьи, как правило, приняв уже на грудь вина, только ещё подходили.

Заплатившие хозяину рабыни или сутенёру за понравившуюся девицу, скрывались с избранницей под тентом повозки и через какое-то время появлялись оттуда вместе с нею. Главное, что так выбесило попаданца, так это количество клиентов, уже обслуженных и ещё только ждущих своей доли утех, приходившихся на каждую из явно измученных, можно даже сказать, замордованных женщин.

И ведь реально, эти скоты – так Игорь определил своих собственных вояк – даже не брезговали такими услугами. Убить уродов было бы мало. Но и Тания права, не стоит сейчас устраивать революцию. Сотни лет на Орване существуют данные порядки, придётся их потерпеть и ещё какое-то время. Его янычары – твёрдо пообещал себе Егоров – ублюдками не станут.

Бегать к начальству у офицеров тут не было принято, дворянская гордыня не позволяла, но подошёл капитан Леш весьма быстро.

– Добрый день, генерал, – поприветствовал он попаданца коротким кивком, – Всё сделали, как ты и приказал. Торгашей заставили и сивуху, и креплёное вино отправить назад в город, потом мои десятники обыскали повозки. Найденное из запретного вылили, а непонятливых купцов побили. Сильно. Только, – он кашлянул, – гарантировать, что где-нибудь кто-нибудь чего-нибудь не припрятал…

– Да это понятно, – согласился Игорь, – свинья везде грязь найдёт. Но с особо умными можем и позже разобраться. Главное, не допустить общего загула. Убеждений никаких не жалей, вплоть до виселицы особо непонятливым. И ещё. Пошли бойцов, пусть найдут лейтенант-интендантов первого полка и передадут мой приказ явиться в штабной шатёр.

– Когда явиться? – уточнил капитан.

– Сейчас. Немедленно.

Развернувшись, Егоров пошёл в своё походное жильё. Даже забыл позвать подругу – так сильно эмоционально подействовала на него сцена солдатской любви к несчастным шлюхам.