– Удачи вам, офицер, – сказал Бальзак.

– Спасибо.

Равнодушный сукин сын!

Кивнув молодой женщине, Сакс заметила пластиковую чашку, из которой та пила кофе.

– Нет ли поблизости места, где продают приличный кофе?

– Угол Пятой и Девятнадцатой, – ответила та.

– Там еще хорошие рогалики, – добавил Бальзак, довольный тем, что это не стоило никаких усилий.

Выйдя из магазина, Сакс направилась к Пятой авеню, где и нашла рекомендованное кафе. Она заказала капучино. Прислонившись к узкой стойке бара, Сакс пила горячий кофе и рассеянно смотрела на тех, кто населял Челси, – продавцов магазинов одежды, фотографов и их ассистентов, живущих на чердаках богатых яппи, бедных художников, чудаковатых графоманов.

И на продавщицу магазина для фокусников, только что вошедшую в кафе.

– Привет! – сказала женщина с красновато-фиолетовыми волосами. На ее плече висела потертая сумочка из заменителя шкуры зебры.

Заказав большую чашку кофе, она бросила в нее сахар и присоединилась к сидевшей возле стойки Сакс.

Там, в магазине, Амелия спросила насчет кафе только потому, что заметила брошенный на нее взгляд помощницы Бальзака. Видимо, та хотела поговорить с ней без хозяина. Сделав большой глоток, женщина начала:

– Относительно Дэвида следует сказать, что…

– Он плохо идет на контакт?

– Ну да, так оно и есть. Ко всему, что находится за пределами его мира, он относится с подозрением и не желает иметь с этим ничего общего. Он боялся, как бы нам не пришлось быть свидетелями. А еще он не любит, когда меня отвлекают.

– От чего?

– От профессии.

– От профессии фокусника?

– Да. Видите ли, он скорее мой учитель, чем хозяин.

– Как вас зовут?

– Кара. Это мой сценический псевдоним, но я всегда так представляюсь. – Страдальческая улыбка. – Это имя звучит лучше, чем то, которым меня наградили родители.

– Мы сохраним это в секрете. – Сакс вопросительно приподняла бровь. – Почему вы так на меня посмотрели?

– Насчет списка Дэвид прав. Весь этот реквизит можно купить где угодно, в любом магазине. Или через Интернет – в сотнях мест. А вот насчет наручников – дело другое. Это редкость. Вам стоит позвонить в Новый Орлеан, в Музей Гудини и эскапологии. Он лучший в мире. Об эскапистике я постоянно думаю, хотя и не говорю ему. – На слове «ему» она сделала ударение. – Дэвид немного упрям… Не скажете ли, что случилось? Ну, насчет этого убийства?

Обычно в отношении ведущегося расследования Сакс проявляла большую осторожность, но сейчас, понимая, что ей нужна помощь, в общих чертах рассказала Каре об убийстве и последовавшем за ним исчезновении преступника.

– Какой ужас!

– Да, – согласилась Сакс. – Ужас.

– Как же он исчез? Вы ведь должны это знать, офицер… Подождите – мне надо называть вас «офицер»? Или вам больше нравится «детектив» или еще что-то в этом роде?

– Называйте меня Амелией. – И она тут же вспомнила, как замечательно сдала тренировочные учения.

Бац, бац…

Сделав еще глоток, Кара поняла, что кофе недостаточно сладкий, отвинтила крышку сахарницы и насыпала себе еще. Посмотрев на ее проворные руки, Сакс взглянула на свои ногти – два были сломаны, кожа под ними кровоточила. Ногти у девушки были превосходно обработаны, а блестящий черный лак отражал свет ламп. Амелия Сакс вдруг ощутила острую зависть, но тут же подавила ее.

– Вы знаете, что такое иллюзии? – спросила Кара.

– Ну, это Дэвид Копперфильд. – Сакс пожала плечами. – Гудини.

– Копперфильд – да, а вот Гудини – нет: он был эскапистом. В общем, иллюзия отличается от ловкости рук или манипуляции, как мы это называем. Ну, вроде этого… – Кара подняла вверх монету в четверть доллара – сдачу за кофе. Затем зажала ее в кулаке, а когда снова раскрыла ладонь, монета исчезла. Сакс засмеялась. Куда же, черт возьми, она делась? – Это и есть ловкость рук. Иллюзия – это трюки с крупными объектами, людьми или животными. То, что вы описали, – это классический трюк иллюзионистов. Он называется «Исчезнувший человек».

– «Исчезающий человек»?

– Нет, именно «исчезнувший». В том смысле, когда, например, говорят: «Он только что исчез за углом».

– Понятно.

– Обычно это исполняется несколько иначе, чем вы описали, но по сути представляет собой одно и то же: иллюзионист выбирается из запертого помещения. Публика видит, как он входит в расположенную на сцене маленькую комнату – в большом зеркале можно даже наблюдать, что происходит за ней. Слышно, как он стучит в стены. После этого ассистенты убирают стены, а его там уже нет. Потом один из ассистентов вдруг оказывается самим иллюзионистом.