– Одевайся. Сейчас выясним…

Охранники кому-то позвонили. По голосу Орлан догадался, что это была мать. Минут пять мужики пытались выяснить причины и обстоятельства по форме, но когда Заграва раскусила, что звонят из школы и пока ничего не случилось, она сама пошла в наступление и высказала все: и как дорого у них учиться, и что ничем не снабжают, и питания бесплатного нет, а ей так туго живется! Женщина расплакалась и стала просить помочь ее несчастному сыночку, который мечтает стать экологом (с чего она это решила?), а через минуту уже требовать свести Орлана с нужными благодетелями и обеспечить всем необходимым! Мать будто прорвало: она стенала и просила, и тут же угрожала мыслимыми и немыслимыми карами и органами… В итоге говоривший мужик прервал связь и хмуро разглядывал пол:

– Так… Сиди тихо и не рыпайся, – приказал парню, кивнув на скамейку прямо под камерой видеонаблюдения. Сами охранники ушли. Орлан сидел как оплеванный и только гадал: узнает теперь весь класс о его более чем бомжатском положении или нет? Наверное, к первому уроку все будут в курсе…

Уже развиднелось, и утро смело предвещало солнечный день, а он все сидел крючком. Почему-то болел желудок… Появились первые школьники – самые бедные учащиеся, которых собрали в классах последних букв своих параллелей.

– На, держи! – сунули ему что-то под нос. Поднял глаза – мужик-охранник давал ему электронную книгу. – Не надо благодарностей. Только предупреждаю: еще раз увижу в темное время под школой – жизнь малиной не покажется!

– Огромное спасибо! – пискнул Орлан, схватил протянутое устройство и побежал в класс. Там разглядывал свое «сокровище»: электронная книга была потертая, даже со сколом на одном углу, но включилась и исправно работала. Ему фантастически повезло! Пока… Он сидел в кабинете и тихонько наблюдал как приходят одноклассники. С ним никто не здоровался, но пялились на него. Чего вдруг?

Когда собралось две трети учеников, заполз Филимон. Хмуро всех обвел взглядом, остановившись на Орлане. Парень закляк. Сейчас классрук выгонит его взашей при всех, как и обещал вчера! Тот грозно оповестил:

– Те бестолковые ученики, которые надеются без усилий сдать выпускные экзамены, должны зарубить у себя на носу: никаких лазеек не будет, и никто без должного объема знаний не покинет нашу школу! Еще не хватало, чтобы кто-то из вас нас позорил!!! И я напоминаю правила поведение в школе! Встань Шкварок и громко зачитай всем вслух, как надо себя вести…

Орлан недоуменно уставился на учителя, вскочил и стал соображать: где же эти правила?

– На! – брезгливо протянул ему новую электронную книгу учитель. – Читай четко и ясно! Можешь оставить потом устройство себе…

Филимон шутит? Нет, похоже, серьезно. Орлан бережно взял второй за день подарок и начал читать…

***

Дэйв плюхнулся за парту. Как все задолбало. Ничего и нигде хорошего. Или он просто устал жить? К чему ему вообще все: деньги, слава, друзья-знакомые? Все это его не грело, а только калоло в глаза: денег у него меньше, чему любого из 1 района, и тем более меньше, чем у отца Хват. Да, его знают, но вместо помощи получаются одни палки в колеса – рекламодателям не нравится, что он больше не снимается в их рекламе, коротко подстригся, нигде не светится; геймерам он вообще вместо красной тряпки для быка – поливают его грязью на всю сеть до сих пор; да и обычные люди проходятся по его репутации как по авеню. От знакомых толку ноль – ни стоящих рекомендаций дать не могут (взять хотя бы того же Тертышного – он на него рассчитывал, а в итоге оказалось, что все его знания «пшик»), ни свести с нужными людьми не могут (вспомнить хотя бы эту бешеную собаку Беркли). Из друзей реально у него один Макс и тот вечно занят по горло: так и видно по бедняге, что язык через плечо еле волочет…

Сейчас Дэйв меньше думал о смерти. А сразу после ухода Индиры было острое желание последовать туда же. Слово «справедливость» он вообще выкинул из своего лексикона. Когда он очухался от действия снотворного на второй день, что ему вкололи добрые люди, чтобы облегчить страдания, Индиру уже объявили самоубийцей и потому принудительно кремировали, ее родителей выселили за пределы города, Решми с семьей тоже вынуждена была все бросить и переехать, правда, это позже. Он даже не имел возможности взглянуть на свою невесту… Проводить ее в последний путь… Оплакать… Все решили за него…

Дэйв ничего не соображал, а Беркли уговорил его объявить всем, что помолвка расторгнута из-за того, что невеста его бросила и укатила, своровав свадебные деньги. Сейчас он бы так не поступил, но тогда был как будто под наркозом. Даже его родители думали, что Индира плохо с ним обошлась: отец разыскал родителей индианки и предлагал «выбить» с них деньги.

Парень закусил губу. Как он жил все это время потом? Не жил, а существовал. Никуда не ходил и ничего не делал. Сидел и смотрел в пустоту. И тут, как ни странно, возникал Стивен Беркли и тянул, и показывал ему видео с места трагедии, и тыкал, что надо что-то предпринимать. Но на просьбу дать Дэйву пистолет или автомат отворачивался и предлагал включить мозги. Хотя Гнески и не должен был учиться в школе (закрыл заранее учебный год перед свадьбой), но должен был досниматься в рекламе. Парень дал резкий отказ рекламодателям с согласием на самые плачевные последствия по контрактам лишь бы от него отстали. Родителям он ничего не говорил, замкнулся в себе и думал лишь о своей смерти или о том, как отправить в ад побыстрее Женю, Сарана и еще троих парней из «Тренажерки».

Внезапно на помощь пришел Макс: приехал и в первых числах мая забрал его с собой на острова в Тихом океане. Там они и кобласились почти два месяца, за которые блондин признался брюнету в причинах своей «апатии», и умный Макс стал предлагать долгосрочный план мести. Поначалу Дэйв только отмахнулся и подумывал о плавании с акулами. Они вместе и поплавали, правда, то ли акулы были откормленные, то ли белокожие пацаны им были до лампочки – приходилось жить. Каждый день Гнески цеплялся с придирками к плану Кваснецова то с одной стороны, то с другой, то с тридцать пятой… Но когда в изнеможении Макс поднял руки и объявил, что сдается и больше не затронет эту тему, Дэйв созрел и понял: теперь он будет жить только ради мести. И точка. Однако сегодня ему было тяжело. Очень тяжело просто дышать одним воздухом с убийцами Индиры, поживающими припеваючи, и чувствовать нулевой прогресс. Казалось, он готов на все, лишь бы хоть что-то сдвинулось с мертвой точки.