Шрифт:
– Приятно познакомиться.
– Вам вроде как неплохо везет сегодня?
– Я долго проигрывал.
– Вы понимаете, что подобная удача исключена?
– В нее трудно поверить, мистер Хартсхорн.
– Мне тоже. Мы твердо убеждены, что происходит одно из двух. Либо машина вышла из строя и нам не удается это определить, либо вы являетесь искуснейшим багорщиком, каких только приходилось встречать.
– Я не мошенничаю.
– Как видите, мистер Костнер, я улыбаюсь. А улыбаюсь я вашей наивности. Вы допускаете, что я поверю вам на слово? Я бы с радостью кивнул и согласился: мол, разумеется, вы не обманываете... Только выиграть тридцать восемь тысяч долларов за девятнадцать джекпотов подряд на одной машине невозможно! Подобное не имеет даже математической вероятности, мистер Костнер. Скорее три черные планеты врежутся в наше солнце в течение следующих двадцати минут. Это так же невозможно, как если бы Пентагон, Китай и Кремль нажали ядерные кнопки в одну и ту же микросекунду. Это абсолютно исключено, мистер Костнер. И тем не менее это произошло.
– Мне очень жаль.
– Не думаю.
– Вы правы. Мне нужны деньги.
– Кстати, для чего, мистер Костнер?
– Честно говоря, еще не решил.
– Понятно. Хорошо, мистер Костнер, давайте подойдем к делу с другой стороны. Я не могу запретить вам играть, и если вы будете выигрывать и дальше, я обязан буду вам заплатить. И я не собираюсь посылать за вами небритых головорезов. Наши чеки принимаются везде. Лучшее, на что я надеюсь, мистер Костнер, - это приток посетителей. Сейчас здесь собрался весь Лас-Вегас, все ждут, когда вы опустите в автомат очередной доллар. Это не покроет мои убытки, если вы будете выигрывать дальше, но и не повредит. О вас мечтает потереться каждый неудачник в этом городе. Я хочу попросить вас о небольшой услуге.
– Постараюсь не отказать, учитывая вашу щедрость.
– Шутите?
– Простите. Так что вы хотели?
– Чтобы вы поспали часов десять.
– А вы за это время еще раз посмотрите автомат?
– Да.
– Если я собираюсь выигрывать дальше, подобный шаг был бы с моей стороны ошибкой. Вы поменяете все потроха в автомате, и я не выиграю ни цента, даже если всажу в него все тридцать восемь тысяч.
– Мы имеем лицензию штата Невада, мистер Костнер.
– Я тоже из хорошей семьи. Но посмотрите на меня. Бродяга с тридцатью восемью тысячами долларов в кармане.
– С машиной ничего не сделают, мистер Костнер.
– Тогда зачем вам десять часов?
– Ее надо тщательно перебрать в заводских условиях. Мы должны устранить все неполадки, вроде усталости металла или сточенного зубца в шестеренке, дабы подобное не повторилось на остальных машинах. К тому же это лишнее время для распространения слухов. Толпа нам на руку. Многие из этих ротозеев здесь застрянут, и я постараюсь за их счет хоть немного покрыть связанные с вами расходы.
– Мне поверить вам на слово?
– Мы будем долго работать и после вашего ухода, мистер Костнер.
– Только если я перестану выигрывать.
– Хорошее замечание, - улыбка Хартсхорна больше напоминала судорогу.
– Так что спорить вроде и не о чем?
– У меня к вам было только одно предложение. Если вы хотите вернуться в зал, я не имею права вас задерживать.
– И бандиты меня не пошерстят?
– Простите?
– Я сказал, и банди...
– У вас несколько странная манера изъясняться. Я вас не понимаю.
– Конечно, вы меня не понимаете.
– Перестаньте читать "Нэшнл Инквайр". Вы имеете дело с законным бизнесом. Я просто попросил вас об одолжении.
– Отлично, мистер Хартсхорн. Я не спал трое суток. Десять часов мне не повредят.
– Я распоряжусь, чтобы вам предоставили тихую комнату на верхнем этаже. И... спасибо, мистер Костнер.
– Не тревожьтесь.
– Боюсь, это невозможно.
– За последнее время произошло много невозможных вещей.
Костнер повернулся уходить, когда Хартсхорн закурил и произнес:
– Кстати, мистер Костнер...
Костнер остановился.
– Да?
Все плыло, в ушах стоял страшный звон. Хартсхорн дрожал на периферии зрения, как молния в прерии. Как воспоминание, которое хочется забыть. Как хныканье и мольба в голосе Мэгги, зазвучавшем в клетках его мозга. Голос Мэгги. Все еще здесь... еще говорит...
Они хотят нас разлучить.
Костнер не мог думать ни о чем, кроме обещанных десяти часах сна. Неожиданно это стало важнее денег, важнее забвения, важнее всего. Хартсхорн что-то говорил, но Костнер его не слышал. Слух пропал, теперь он мог только видеть, как шевелятся резиновые губы владельца казино. Костнер потряс головой, желая хоть как-то привести себя в чувство.
Перед ним стояло с полдюжины Хартсхорнов, то сливаясь в одного, то расползаясь по всей комнате. И голос Мэгги.
Здесь тепло. И одиноко. Если ты придешь ко мне, нам будет хорошо. Пожалуйста, приходи быстрее.
– Мистер Костнер?
Голос Хартсхорна долетал издалека, казалось, он говорит через плотную бархатную завесу. Костнер из последних сил собрался. Усталые глаза с трудом различали предметы.
– А вы слышали, что произошло с этой машиной шесть недель назад? Весьма примечательная история.