– Догадываюсь.

– Слава Богу.

– Что же делать?

– У меня появилась идейка. На одном из "фольксвагенов" была эмблема Пуласки-колледжа.

– Значит, кто-то из тех парней учится в Пуласки. И что с того? Как нам его найти?

– Попытка не пытка.

– Ты что, серьезно?

– Вполне.

– Чего ради?

– Не знаю. Старуха попросила, я пообещал. Старым надо помогать.

– Слушай, Фрэнк...

– Что?

– Из-за чего они сцепились?

– Понятия не имею. Но раз обещал, значит, сделаю.

– Ладно, я с тобой. Только сейчас мне пора домой, родители наверняка уже вернулись. Так что до завтра.
– Бывай.

– Пока. Да, постарайся ни во что не вляпаться.

– Пошел ты...

Они не знали, кого именно ищут и узнают ли, если даже найдут. Просто на лобовом стекле одного из "фольксвагенов" была эмблема Пуласки-колледжа, учебного заведения с круглогодичным обучением. Зимой и летом, днем и ночью в нем занимались те, кто знал, что такое карбюраторы, динамометры, фрезерные станки и печатные платы, но слыхом не слыхивал о "Кентерберийских рассказах", шлаке, пемзе, векторах и негре по имени Криспус Эттакс, первой жертве Гражданской войны. Колледж представлял собой громадное серое здание, внутри которого штамповали винтики для Системы, выпускавшиеся с запрограммированными окладами и датами смерти.

Практически все говорило за то, что парень, которого они разыскивают, еще продолжает учиться, несмотря на то что на дворе лето. Поэтому Арч с Фрэнком терпеливо ждали. В конце концов удача им улыбнулась.

В лице прыщавого толстяка в мешковатом оранжевом свитере.

Арч узнал его, едва тот вышел из дверей.

– Ба! Видишь вон ту оранжевую грушу?

Они проводили толстяка до стоянки. Жертва уселась в "монцу" последней модели. Да, если бы зациклились на "фольксвагене", они бы его прозевали.

– Эй!
– окликнул Фрэнк.

Толстяк обернулся. Глаза-бусинки, как у мартышки. Одутловатое лицо, на коже во многих местах раздражение от бритвы. В общем и целом толстяк производил впечатление выброшенной на помойку игрушки, а что касается сообразительности, тут он явно уступал даже Фрэнку с Арчем.

– Вы кто такие, ребята?

– Приятели твоего дружка, - отозвался Арч, которому толстяк почему-то откровенно не понравился.

Толстяк затравленно огляделся по сторонам, бросил книги на заднее сиденье, явно готовясь прыгнуть в машину, захлопнуть дверцу и удрать. Струсил.

– Я не знаю, о ком вы говорите.

Фрэнк переместился поближе к машине, причем как-то очень плавно, словно в бальном танце. Толстяк ухватился за спинку водительского сиденья. Арч шагнул к двери. Фрэнк стукнул кулаком по крыше машины. Толстяк струсил сильнее прежнего - задергался, засуетился.

– О высоком блондине.
– В голосе Фрэнка явственно прозвучала угроза. О том, кто был вчера вечером вместе с тобой у кинотеатра.

Толстяк вздрогнул. До него наконец-то дошло. Евреи! Он прыгнул.

Арч толкнул дверцу, та ударила толстяка по руке.

Не давая взвывшему от боли противнику опомниться, Арч схватил его за ухо, а Фрэнк двинул ему под дых. Толстяк шумно выдохнул и вдруг словно сделался плоским, этакая карта, которую они совместными усилиями затолкали в салон. Завели двигатель, выехали со стоянки. Что ж, все получилось. Толстяк наверняка знает, где найти высокого блондина, как того зовут и что это вообще за птица.

Но сначала пускай очухается, а то молчит как рыба.

Виктор. Рорер. Виктор Рорер. Светловолосый, высокий, спортивного сложения, крепкие мышцы, будто изготовленные из пластмассы. Виктор Рорер. Лицо, словно вырубленное из бакаута или вытесанное из мрамора. Льдисто-серые глаза, вылепленные из расплавленной ляпис-лазури, затвердевшей и помутневшей. Стройное тело, покрытое светлым пушком, каждый волосок - сенсор, температурный датчик, ресничка, улавливающая малейшие изменения окружающей среды.

Даже отдаленно не похожий на человека, одухотворенный лед, вызов Менделю и теории наследственности, существо из иной вселенной. Налитые силой мышцы, серые глаза, ни разу не вспыхивавшие голубизной жизни. Губы. истончившиеся в ожидании тишины. Виктор. Рорер. Возникший по собственной воле, порожденный собственным разумом и желанием быть.

Виктор Рорер. организатор.

Виктор Рорер, не знавший детства.

Виктор Рорер, хранилище сокровенных истин.

Виктор Рорер, неонацист.

Повелитель ночей и дней, поющий песни без слов; аватара магий и невысказанных убеждений; визионер, грезящий о великом Ничто; наслаждающийся страхом в лочи массовых убийств; зодчий упорядоченного разрушения. Виктор Рорер.

– Кто вы такие? Отстаньте от меня.

– С тобой хотят потолковать.

– Отвали!

– Слушай, умник, придержи язык.