Когда же я уже разобрала добрую часть вещей, а вторая кричала вокруг меня полным бардаком, вернулся Марат. С букетом красных роз… Я закатила глаза. Ну, начинается…

— Зачем? — только и спросила я.

— Просто, — пожал плечами Марат. — Хотел тебе сделать приятное. Вчера мы как-то… Не очень хорошо поговорили.

— И ты решил, что угрозы можно замолить цветами? Оригинально. Поставь их вон в ту вазу.

Марат смущённо почесал в затылке, а потом сделал, как я просила — поставил розы в вазу, в которую предварительно набрал воды. Отметила про себя, что они очень похожи на те, что он прислал мне тогда с запиской, в день отлёта в США навсегда…

— Ты ещё не всё вещи разобрала? — спросил он, оглядывая беспорядок вокруг.

— А ты догадливый, — съязвила я. — С Лиской как пообщались?

— Хорошо. В прятки играли. Я делал вид, что не вижу её носков, выглядывающих из-под двери шкафа.

Невольно рассмеялась. Да, игры с детьми — они такие. Сложно представить, что такой большой босс, грубиян и просто засранец Марат вдруг кого-то сюсюкает, но с Алиской он именно такой: нежный, добрый, искренний.

— Ого, а чья гитара? — спросил он и потянулся к инструменту.

— А ну, убрал руки!

Я попыталась с ним бороться, но этот медведь сильнее, и лапы у него длиннее моих рук, он уцепился за гриф и потянул к себе гитару, что стояла в углу, прислонённая к стенке.

— Она ценная! Отдай быстро! — ругалась я и скакала вокруг него.

— Чем же? — изогнул бровь Марат, подняв её над головой. — Ты копила на неё деньгами со школьных обедов?

— Очень остроумно, — буркнула я. — Это мамы моей гитара. Как память. Отдай, пожалуйста.

Он перестал смеяться и опустил руки, протягивая инструмент мне.

— Прости… Я не знал.

— Ничего, — забрала я её из рук Марата.

— А ты умеешь играть? — спросил он меня.

— Да, — кивнула я. — Мама научила. Но давно уже не тренировалась. Да и маникюр… Сам понимаешь…

— Здорово, — улыбнулся он мне. — А можно я всё-таки на ней сыграю? Я осторожно.

— А ты тоже умеешь? — удивилась я.

— Представь себе, — хмыкнул он. — Видишь, у нас намного больше общего, чем ты думала. Но, если честно, тоже давно не тренировался.

— Ну на, попробуй. Только не испорти.

Он гораздо более бережно взял гитару и сел с ней в кресло. Какое-то время перебирал струны и аккорды, вспоминая мелодию. Когда же он вдруг запел, я забыла, какую вещь и куда собиралась класть. Так и застыла с ней в руках. Песня без претензии на шлягер, но душевная, и пел Марат ровно и чисто своим низким бархатным голосом. Повернулась и смотрела в его серые глаза. А пел он до мурашек по спине, до дрожи в коленях, до слёз в глазах. Это не песня, это признание в любви…

Один случайный взгляд изменил мою жизнь,

Унёс покой.

И нет пути назад, от любви не уйти —

Иди за мной.

Разбуди меня ночью

И заставь меня плакать,

Пусть не будет надуманных слов —

Не надо!

Эти нежность и слёзы —

Мы не станем их прятать.

Будет нашей наградой — любовь!

Когда гитара замолчала, он аккуратно отставил её в сторону, протянул руку и сжал пальцы на моём запястье. Пульс зашкалил, в ушах зашумело. Марат потянул меня за руку и свалил на себя. Я оказалась на его коленях, прижата к нему, ощущая попой, как набухает его желание. Не успела и слова сказать, как мои губы накрыли его и принялись целовать с такой жаждой, словно я его оазис в пустыне. Губы уже саднило от слишком жадных поцелуев, их исколола щетина Марата, но я не могла заставить себя остановиться. Мои руки не боролись с ним, а спокойно лежали на мощной груди. Я вдыхала его запах, пьянела и всё больше теряла рассудок.

С губ Марат перешёл на шею. Горячее дыхание ласкало и обжигало, он целовал и покусывал тонкую кожу с бьющейся ещё сильнее от волнения венкой. Большие руки легли на мой живот и стали поднимать вверх тонкую блузку. Через секунду он потянул её за края вверх и снял вовсе. Нетерпеливо расстегнул замочек бюстгальтера, стянул его с меня и снова сжал моё тело руками. Губами подхватил затвердевший от желания сосок.

От соприкосновения с его губами и языком меня взорвало. Острые эмоции пронзили всё тело, я не могла унять дрожь и стоны, которые сами собой рвались наружу. Я чувствовала, как он хочет меня, с какой силой он прижимал мои бёдра к своим брюкам и тоже тихо стонал. Это слишком остро, слишком сексуально… Я не смогу остановиться. Я готова уступить… Я сдамся. Я хочу сдаться. Я хочу упасть в эту нежную пропасть. С ним. Хочу его. Мне плевать, на всё плевать, на всех… Я так больше не могу!