Я окинул псину взглядом.

– Ты паскудно себя ведешь.

– Подавай в суд.

– Черт бы побрал твою собачью душу, что за вожжа тебе под хвост попала?

– Не вожжа. Телка твоя.

– Что тут такого? У меня и раньше были бабы.

– Да, только никто так на тебе не вис. Помяни мое слово, Альберт, с ней будут проблемы.

– Не валяй дурака!

Он не ответил. Посмотрел на меня с негодованием и порыл осматривать окрестности. Я влез обратно и закрутил люк.

Она потребовала еще. Я сказал, что не хочу. Блад испортил мне настроение. Я был порядком на взводе. И не знал, на кого из них злиться.

Но Бог ты мой, до чего она была хороша!

Куилла вроде как надулась и села, обхватив ноги руками.

– Расскажи мне еще о поднизе, - сказал я.

Вначале она ломалась, говорила неохотно, но потом увлеклась и журчала как ручеек. Я многое узнал. Может, когда-никогда сумею это использовать.

Всего в бывших Соединенных Штатах и Канаде в поднизе осталось около двух сотен тысяч человек.

В свое время они ушли жить в шахты, колодцы и глубокие туннели; на западе люди селились в естественных пещерах. Со временем они перебрались на глубину от двух до пяти миль. И были это в основном тупоголовые в худшем виде: южные баптисты, фувдаменталисты, законопослушные лохи, настоящие дубины среднего класса, потерявшие вкус к дикой жизни. Они заставили последних ученых хорошенько поработать, придумать им разные штуки, а потом выперли бедолаг наверх - не хотели никакого прогресса. Но не хотели и упадка, они вообще не хотели никаких волнений. Лучше всего жилось на свете до Первой войны, и они смекнули, что, если удастся это время воссоздать и сохранить, они будут жить спокойно и долго. Дерьмо! Я бы в их подземелье в первый день спятил.

Куилла Джун улыбнулась и снова принялась ко мне приставать. На этот раз я ее не оттолкнул. Она стала меня трогать, внизу и повсюду, а потом сказала:

– Вик?

– Угу.

– А ты любил когда-нибудь?

– Что?

– Ты когда-нибудь любил девушку?

– Черт подери, думаю, нет!

– А ты знаешь, что такое любовь?

– Конечно, знаю.

– Но если ты никогда не любил...

– Не строй из себя дуру. Я вот никогда не получал пулю в голову, но прекрасно знаю, что мне это не понравится.

– А я готова поспорить; ты не знаешь, что такое любовь.

– Ну. если это означает жить в поднизе, то я и знать не хочу.

На этом разговор закончился. Она повалила меня на пол, и мы проделали это еще разок. Когда все закончилось, я услышал, что в люк котла скребется Блад.

– Все чисто, - сказал он, когда я выглянул.

– Ты уверен?

– Сто процентов. Можешь надеть штаны, - произнес он язвительно.
– И вылезай, надо кое о чем поговорить.

Я посмотрел на него и увидел, что он не шутит. Натянув джинсы и кроссовки, я вылез из люка.

Пес мой затрусил прочь, перемахнул через обгоревшие балки и выбрался на воздух. Снаружи рухнувшее здание напоминало сгнивший осколок зуба.

– Выкладывай, что тебя тревожит, - сказал я.

Он взобрался на бетонную плиту, и мы стали нос к носу.

– Не делай из меня дурака, Вик.

Я понял, что он говорит серьезно. Не приду ривается с Альбертом, называет меня Вик.

– Поясни.

– Прошлой ночью, парень. Мы ведь могли ее оставить им и смыться. Это было бы умно.

– Я хотел ее.

– Да, знаю. Об этом я и говорю. Но уже наступило сегодня, та ночь прошла. Ты поимел ее полсотни раз. Чего мы еще тянем?

– Я хочу еще.

Теперь он завелся.

– Да? Ну так послушай меня, дружище. Я тоже кое-чего хочу. Я хочу жрать, хочу избавиться от боли в боку, и я хочу выбраться из этого дерьма! Не исключено, что они еще не угомонились.

– Успокойся. Мы сумеем все уладить. Не значит же это, что она не могет с нами идти.

– Не может, - машинально поправил меня Блад.
– А это, кажется, что-то новенькое!.. Мы теперь путешествуем втроем, если я правильно понял?

Теперь взбеленился я:

– Ты что-то затявкал как пудель!

– - А ты запел как гомик?

Я размахнулся, чтобы отвесить ему затрещину.

Пес не пошевелился. Я опустил руку. Я никогда не бил Блада. И не хотел начинать сейчас.

– Извини, - тихо произнес он.

– Все в порядке.

Но друг на друга мы не смотрели.

– Вик, дружище, ты за меня отвечаешь, не забывай.

– Тебе нет необходимости мне это говорить.

– А по-моему, есть. Позволь кое о чем напомнить. Например, как тебя схватил на улице сожженный.