Он уже направился в какую-то другую сторону.

Я бросился за ним в ту секунду, когда он нажал кнопку вызова лифта и успел еще удивиться, зачем он это делает. По своему опыту я знал, что если там сидит лифтер, ничего не будет.

– Эй! Одну минутку...

Появился лифт, там сидел какой-то старик в мешковатых штанах.

– Я был на шестом, мистер Джим. Спустился сразу же по вашему вызову, - сказал он и улыбнулся мужчине в плаще, которого звали Джимом.

Тот похлопал его по плечу.

– Спасибо, Денни. Мне наверх, в мой номер.

Я направился к ним, но Джим слегка толкнул старика локтем и кивнул в мою сторону с заметной неприязнью.

– Вверх, Денни, - сказал он.

Двери лифта начали закрываться. Я едва успел подбежать к ним.

– Эй, подождите. Меня зовут Винсоки. Альберт Винсоки, как в той песенке, ну знаете: "Вкалывай, Вин..."

Двери чуть не прищемили мне нос.

Я был на грани безумия. Единственный человек (не единственный, понял я потом), который мог меня видеть и я потерял его... Теперь можно искать сколько угодно и никогда никого больше не встретить.

Я был в такой ярости, что чуть не проморгал самый легкий способ найти их. Взглянул на счетчик этажей: стрелка двигалась вверх, вверх, вверх, пока не остановилась на десятом этаже. Я подождал, пока второй лифт не опуститься вниз - там, где лифтер не мог видеть меня - вышвырнул оттуда оператора... и поехал наверх.

Мне пришлось облазить почти весь этаж, все коридоры, пока я наконец не услышал, как за очередной дверью кто-то разговаривал со стариком.

Я хорошо все слышал.

– Новенький какой-то, Денни. Грубиян, совершенно ничтожная форма низшей жизни.

Тот ответил:

– Да, мистер Джим, мне так нравиться слушать все, что вы говорите. А то сейчас все такие умники. Мне действительно было очень тоскливо, пока я вас не встретил.

– Да, Денни, я знаю.

Лично я никогда не слышал более снисходительного тона.

Я понимал, что они не откроют дверь, поэтому отправился но поиски горничной. Кольцо со всеми ключами лежало у нее в кармане в переднике и она даже не заметила, как я снял необходимый мне ключ. Я вернулся к двери и остановился перед ней в раздумьи.

У меня появилась мысль и я бросился бегом назад к лифту. Спустившись на первый этаж, я забрался в кабинку, где оформляли счета и держали все наличные. То, что мне было нужно я нашел в нижнем ящике кассы. Сунув это в карман плаща, я вернулся наверх.

Оказавшись перед дверью, я почувствовал растущее колебание. Но мне была хорошо слышна их болтовня. Дверь я открыл отмычкой горничной.

Когда двери распахнулись, тот, кого звали Джимом, вскочил с кровати и уставился на меня.

– Что вам здесь надо? Убирайтесь от сюда к черту, пока я сам вас не выкинул!

И стал выжидающе на меня глядеть.

Я вытащил из кармана то, что взял в кассе и направил эту штуку на него.

– Сядьте и успокойтесь, мистер Джим. Тогда и проблем у вас не будет.

Он поднял руки - получилось очень мелодраматично - и, едва переставляя ноги, стал отходить, пока не уперся в кровать, куда и приземлился.

– Да нет, руки можете опустить, - сказал я.
– А то это напоминает плохой детектив.
– Его руки самопроизвольно упали вниз.

Денни взглянул на меня.

– Что ему нужно, мистер Джим?

– Не знаю, Денни, не знаю, - медленно и задумчиво произнес тот. Его взгляд был сосредоточен но стволе револьвера в моих руках. В глазах застыл страх.

Оказалось, что я дрожу. Я старался держать пистолет ровно, но у меня ничего не получалось и он ходил из стороны в сторону и возникало ощущение, что я нахожусь в центре торнадо.

– Нервы шалят, - сказал я частично для того, чтобы они заметили это, если еще не успели, и частично, чтобы убедить себя, что хозяин положения здесь все-таки я.
– Не делайте глупостей и хуже не будет.

Мистер Джим сидел совершенно неподвижно, руки лежали на коленях.

– За последние две недели я не раз был близок к безумию. Никто меня не видит, не слышит, не замечает, даже моя жена. И так все две недели. Можно подумать, я уже мертв... и тут я встречаю вас. С вами двумя произошло тоже самое, что и со мной. И я хочу знать, в чем дело. Что именно произошло со мной?

Денни посмотрел на мистера Джима, затем на меня.

– Он, что, совсем, мистер Джим? Может врезать ему пару раз, мистер Джим?