Джон был внизу, в гостиной. Блондинка, открывшая дверь, пыталась стащить с него брюки. Он отнекивался и пытался отстранить ее дрожащей слабой рукой. На полке стоял проигрыватель и вертелась пластинка с "Большой ярко-зеленой машиной для удовольствий" Саймона и Гарфункеля.

– Плавится, - негромко сказал Джон.
– Плавится, - и он указал на большое тусклое зеркало над каминной доской. Камин был забит полуобгоревшими пакетами из-под молока, обертками конфет, старыми газетами и кошачьим пометом.

– Плавится!!!
– внезапно взревел Джон и откинулся, закрыв глаза.

– Заткнись!
– сказала блондинка, прекращая, наконец, свои попытки.

– Что с ним?
– спросил Руди.

– Чего-то нализался.

– Но что же с ним?

Она пожала плечами.

– Говорит, у него тает лицо.

– Марихуана?

Блондинка с неожиданным подозрением взглянула на него.

– Эй, а ты кто такой?

– Друг Крис.

Она еще глядела на него, но плечи ее опустились, тело расслабилось, и Руди понял, что она поверила ему.

– Я думала, ты из этих, которые все разнюхивают, знаешь? Ну, из полиции.

На стене за ее спиной висел плакат, на нем выгорела полоса, которой ежедневно касалось солнце. Руди с беспокойством оглянулся. Он не знал, что делать.

– Я должен был жениться на Крис. Восемь месяцев назад.

– Хочешь подкрепиться?
– спросила девушка.
– Я с утра только кока-колу пила и уже вся скукожилась.

Новая пластинка опустилась на диск, и Маленький Стив заиграл на гармони и запел "Я родился, чтобы любить тебя".

– Я был обручен с Крис, - печально сказал Руди.
– Мы должны были пожениться, когда я закончу курс. Но она решила уйти сюда с Джоном. Я ждал восемь месяцев. А теперь я пришел из армии.

– Так будешь есть?

Она подложила под себя сатиновую подушку с надписью "На память о Ниагара-Фоллз. Нью-Йорк".

Когда он вернулся в гостиную, Джон сидел на диване и читал "Игру в бисер" Гессе.

– Джон?
– сказал Руди. Джон поднял голову. Ему потребовалось какое-то время, чтобы узнать Руди. Узнав, он хлопнул рукой по дивану рядом с собой. Руди подошел и сел.

– Эй, Руди, где ты был?

– В армии.

– Ого!

– Да, это было ужасно.

– Все кончено?

– Да. По здоровью.

– Это хорошо.

Они посидели молча. Потом Джон вдруг закивал головой и сказал самому себе:

– Похоже, ты не очень-то устал.

– Послушай, Джон, что с Крис? Ты знаешь, мы должны были пожениться.

– Она где-то здесь, - ответил Джон.

Из кухни, расположенной за столовой, где под столом спала блондинка, доносились дикие звуки, будто кто-то рвал мясо. Это продолжалось уже долго. Руди взглянул в окно. Человек в сером костюме разговаривал с двумя полицейскими.

– Джон, Крис может уйти?

Джон сердито посмотрел на него.

– Послушай, парень. Никто не держит ее здесь. Просто она к нам привыкла. Сам спроси у нее. А меня не трогай!

Полицейские шли к дверям. Руди встал, чтобы открыть им. Они улыбнулись, увидев его мундир.

– Чем могу вам помочь?
– спросил Руди.

Первый полицейский спросил:

– Вы здесь живете?

– Да. Меня зовут Рудольф Бекель.

– Мы хотели бы войти и поговорить с вами.

– У вас есть ордер на обыск?

– Мы хотим не обыскивать, а только поговорить. Вы служите в армии?

– Только что демобилизовался. Вернулся к семье.

– Мы можем войти?

– Нет, сэр.

Второй полицейский выглядел беспокойно.

– Этот дом называют "Холм"?

– Кто называет?

– Соседи. Они говорят, что здесь что-то происходит.

– Вы что-нибудь слышите?

Полицейские поглядели друг на друга. Руди добавил:

– Здесь всегда тихо. Моя мать умирает от рака кишечника.

Они примирились с его присутствием, потому что он умел разговаривать с людьми из внешнего мира. Кроме Руди, который покупал продукты, никто не выходил из Холма. Здесь всегда было тихо.

Только иногда в задней комнате, где раньше было помещение для прислуги, слышалось рычание, да из подвала доносились всплески и звуки ударов чего-то мокрого о кирпич. Это была замкнутая маленькая вселенная, ограниченная на севере ЛСД, на юге мескалином, на западе напитками и на востоке амфетамином. В Холме жило одиннадцать человек. Одиннадцать - и Руди.