Прежде, чем я почувствовал эффект заклинания, увидел его. Тонкая платиновая нить пронзила стену и вошла мне в грудь. Наполнила теплом и энергией. Даже кисти перестали так болеть.

Перед глазами вернулась полоска доступных способностей. Тут же нашёл люк в потолке и просканировал внутренним взором.

Знакомые руны, отравлявшие мне кровь в Соборе Ордена. Извиваясь, они покрывали всё. Стены, пол, решётку. Твою мать!

Времени на размышления не оставалось, поэтому я активировал Поскрести по сусекам. В ладони материализовалась идеальная отмычка. Лучшая из доступных мне. Тут же рука ответила на такое обращение вспышкой мучительной боли. Аккуратно схватил расходник зубами.

15 минут. Время не ждёт.

Как я подбирался к решётке… Словно парализованный, но чертовски хорошо замотивированный суслик. С хрипами и проклятиями. Через силу. Через не могу. Через пот и кровь.

Кое-как застыл под потолком, перехватив левой рукой — наименее пострадавшей — отмычку. Всё равно ладонь выглядела так, будто попала под асфальтоукладчик. Даже просто удерживала инструмент с огромным трудом. Если уроню его вниз, вряд ли смогу спуститься и подняться обратно за отведённое время.

С шипением и стоном я просунул кисть с отмычкой сквозь решётку. Места едва хватило, и плохо зажившая кожа и торчащие вразнобой пальцы проскребли по металлу. Голову наполнила боль.

Взломать этот замок в обычном состоянии было бы трудно. Я не видел его. Он лежал поверх решётки — скважиной прочь от меня. Упирая ноги в стены, сжимая переломанной рукой отмычку, на время, несмотря на боль…

Однако мне хватало стимулов. Хватало настолько, хоть в банки закатывай.

Я сделаю это, потому что могу. Потому что я настолько хорош. Лучший в своём деле. Ученик Финика. Ученик? Ну да, у него ж не осталось учеников, а я нашёл три книжки из пяти. Ученик!

Боли не было. Боль это иллюзия. Страха не было. Страх это выдумка мозга. Сомнения, сожаления, рефлексия. Прочь!

Вендетта что-то говорила. Игнорировал.

Я. Лучший. Грёбаный. Взломщик. Виашерона!

Клак.

Замок выпал из паза, а я толкнул хребтом решётку вверх, медленно поднимая её. Опёрся локтями на края и выбрался из ублиета. С ненавистью окинул эту яму взглядом. Перевёл взгляд на соседний колодец. Из него доносился разгорячённый шёпот.

— Получилось? Получилось?!

Просто иди дальше и проблема решена.

— Не смей оставлять меня здесь! Мы договаривались!

Просто оставь её здесь.

— Ты бы не выбрался без меня! Не смей!

— Да заткнись ты. Чего истерику развела, — прошипел я, орудуя в замке.

Боец из меня сейчас аховый. Мы действительно нужны друг другу.

У отмычки оставалось ещё 3 минуты.

Стоило решётке распахнуться, как из него показалась сама гончая. В приглушённом свете далёкого факела она выглядела, будто целовалась со старухой смертью взасос.

Кровоподтёки на лице. Несколько выбитых зубов. Одна бровь отрезана вместе с куском кожи. На щеках и шее ожоги и следы клейма. Один глаз опух и еле видит. Пресс в синяках и ранках от иголок. Такие же синие, как лицо, руки стыдливо прикрывают грудь и пах. Перья частично покрывали всё тело.

Красотка, хоть сейчас на обложку Плейбоя.

— Хватит пялиться на меня, извращенец! Пошли, — прошипела она, унимая трясущиеся руки.

Видимо, ожидание внизу не прошло даром.

Меня собственная нагота мало смущала в текущих обстоятельствах. Когда почти каждая клеточка в теле отдаётся болью, не до похоти.

— Думала я брошу тебя? Не нужно проецировать на всех свои слабости.

Вендетта дёрнула щекой и ничего не ответила.

Прихрамывая, мы подошли к единственной двери.

— На три?

Она кивнула.

— Раз.

Створка с грохотом распахнулась нам навстречу, с силой врезав по стене.

Седрик Харт по прозвищу Василиск медленно поднимался по пожарной лестнице высотного здания. Свой позывной мужчина получил за тусклые мёртвые глаза. Словно рыба, которая пару деньков повалялась на солнце. Взгляд Харта выдерживал далеко не всякий человек, что играло на его репутацию.

На каждом пролёте он подолгу застывал, прислушиваясь и осматриваясь. Особенно тщательно проверял, чтобы за оконным стеклом в этот момент не находилось жильцов. Его приход и уход никто не должен был засечь.

Реновация в этом район Сиэтла проходила медленно, поэтому вполне приличный жилой дом с боковой стороны выходил на тёмный глухой закоулок. В нём вряд ли получилось бы наткнуться на наркодилера или его клиента, но впечатление этот тупик всё равно производил гнетущее. Здесь же до самой крыши поднималась и пожарная лестница. Её край Василиск подцепил, забравшись на мусорный бак, и сноровисто подтянулся на руках.