Русское мировоззрение, культура и политика базируются на двух источниках – западной и восточной мифологии.
Западная мифология отражена в античном римском мифе «вечного города», ставшего впоследствии идеологической основой европейской цивилизации. Восточная мифология основывается на библейской традиции и реализуется в мифе Священной книги. В России эти два направления сошлись в едином потоке, что обусловило уникальное развитие русской истории.
В книге проведен анализ динамики воплощения восточной и западной мифологии в русской культуре и государственной идеологии, образующих общее ментальное пространство России.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
«РУССКИЙ МIРЪ»
Ментальное пространство России
Русское православие, культура и политика базируются па двух источниках— западной и восточной мифологии.
Западная мифология отражена в античном римском мифе «вечного города», ставшего впоследствии идеологической основой европейской цивилизации. Восточная мифология основывается на библейской традиции и реализуется в мифе Священной книги.
В России эти два мифологических направления сошлись в едином потоке, что обусловило уникальное развитие русской истории.
В книге проведен анализ динамики воплощения восточной и западной мифологии в русской культуре и государственной идеологии, образующих общее ментальное пространство России.
Глава 1
Между Востоком и Западом
Каждый народ интуитивно чувствует свое историческое предназначение и направление своего исторического пути. Древние римляне искренне верили, что они рождены править миром. У арабов до сих пор нет сомнений, что их языком говорит Бог. Русские же, пытаясь назвать себя и определить собственное предназначение, повторяют сакраментальную тютчевскую фразу— «Умом Россию не понять…», ощущая в этих словах величественную тайну и тягостный внутренний разлом.
В истории человечества, наверное, не было народа, так остро ощущавшего в себе состояние внутренней раздвоенности, народа ищущего счастья одновременно на небе и на земле, в идеалистических грезах религии и кровавых идеях революции, в одновременном желании богатой, спокойной, сытой, но при этом непременно духовной жизни.
Русский народ-богоносец, названный так в XVI веке монахом Фило-феем, утверждавшим, что «Москва— третий Рим, а четвертому не бывать», принял свое пророческое имя и согласился со своей мессианской ролью, повторяя слова псковского старца уже полтысячелетия. Это, впрочем, не помешало ему стать первым на земле народом, разбившим алтари и отменившим Бога ради светлого будущего, которое впоследствии оказалось лишь темным прошлым.
Классики великой русской литературы, кожей чувствовавшие странные и страшные ментальные вихри, зарождающиеся над огромной страной, вновь и вновь воссоздавали эту удивительную двойственность, как будто являющуюся человеку едва очнувшемуся ото сна и с ужасом видящему в зеркале свое собственное, но уже совсем иное лицо.
Слова поэтов, давших имя и характеристику народу, сказанные как будто бы вскользь, без нажима, без обличения, западают в коллективную память и повторяются в виде идиом, в которых каждый человек и весь народ видит и находит себя. Здесь пушкинский «русский бунт, бессмысленный и беспощадный» соседствует с пушкинским же «народ безмолвствует», и все знают, что все это об одном и том же народе. И блоковское «Да, скифы мы! Да, азиаты мы, с раскосыми и жадными очами», но не одни, а со Христом «в белом венчике из роз», явившимся из другой поэмы, но из той же самой русской жизни. И у Достоевского святой бессребреник, князь Лев Николаевич Мышкин, лучшим другом своим имеет капиталиста и убийцу Парфёна Рогожина, а ницшеанствующий убийца Родион Раскольников любит святую проститутку Соню Мармеладову. Парадокс русской жизни состоит в том, что все это – сущая правда.
Лишь в русской истории могут одинаково почитаться лютые враги, жаждущие смерти друг друга— царь и декабристы, одновременно названные совестью нации. А сама эта коллективная совесть оказывается похожей на символическую птицу русского герба— двуглавого орла. Головы у этой двуглавой птицы смотрят в разные стороны.
Русский двуглавый орел рожден не только принципом двойственной монархической и религиозной власти, о чем говорит история его возникновения, но и глубоко интуитивным ощущением двойственности русской души. В России сошлись в едином потоке два мощных ментальных вихря – ветры Востока и Запада. Эти мощнейшие и разнонаправленные психологические потоки, рождавшие прежде, в разных частях света совершенно не похожие друг на друга цивилизации, над русской равниной и невскими болотами создали единое, но выходящее за рамки всякой однозначной логики общее психологическое пространство.
Являясь одновременно и Востоком, и Западом, Россия в конечном итоге оказывается ни тем, ни другим. События, в ней происходящие, труднообъяснимы как снаружи, иностранцами, так и изнутри, самим русским человеком, глядящим на свою жизнь то глазами западной цивилизации, то, восточной тирании.
Проблема русского менталитета— это объединение принципов восточного и западного мышления в одной удивительной культуре, странной политике и вечно умирающей от политической раздвоенности экономике.
Черты этой двойственности постоянно обнаруживаются в русской истории. Однако для того, чтобы отделить русский ментальный Восток от русского же Запада, нужно прежде отделить Восток от Запада в мировой истории и мифологии. Наиболее явно это разделение осуществляется по естественным цивилизационным направлениям «верха» и «низа», тоталитарной власти и коллективного демократического духа.
Мифология, а за ней культура и государственность Запада всегда создавались «снизу», народом, коллективом. Мифология и политика на древнем Западе всегда были общим делом. На Востоке же мифология и политика всегда начинались «сверху».
Родившаяся в древней Греции и Риме западная цивилизация у своих истоков всегда имела демократию и долго обходилась без тоталитарной монархической власти и тоталитарной религии— власти одного-единственного Бога.
Люди же Востока— например, арабы, в доисламский период, также были язычниками и жили в относительно демократическом обществе. Однако лишь монотеистическая религия и тоталитарная власть позволила им в раннем средневековье создать высочайшую культуру и относительно стабильное государство. Только услышав голос «сверху», голос Бога, озвученный устами пророка Магомета, как по мановению волшебного жезла превратившегося в царя, Восток пришел в движение и начал создавать культурное и цивилизационное пространство. В отсутствие же «голоса сверху» ничто не пошевельнется на бескрайних просторах Восточных пустынь и степей.