Шрифт:
Иллюстрации Павел Тайбер
@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Малколам – Архангел. Хранитель Уравнения
Гаардвал – Архангел. Хранитель архивов
Адель – Младший ангел
Исабель – Младший ангел
Загадор – Младший ангел
Пабло – Свободный художник
Гая – Певица
Василий – Программист
Моше – Старик
Рая – Старуха
Париетта – Девушка
Варглус – Демон
Сильва – Собака
Бард – Автор
* * *
Не судите мя строго.Всего лишь гипотеза, может, даже сырая,может, даже неверная.Только что-то в ней есть от глубокого,текущего в безмернуюбездну потока,что, срываяпокров, обнажает скалу водопадом,и тех струек вуальюскрываеточевидное сущее рядом. Пролог
Бард:
Это было давно,это было вчера или не было вовсе?Мы живем теперь послеили, может быть, до;или время сейчас через это проноситпотоком?Вечера и утра есть ли в тонкомпространстве?Наших жизней осколкивыживают ли там, пребывая в прекрасном?. .Я гадал, я считал, я по косвенным данным мозаикуслагал,я о том, что открылось, себе не солгал.Измеренье другое, как в него подсмотреть,ведь нельзя ж в любопытстве приветствоватьсмерть?. .Вот тонкий мир. Не знаю где, здесь не темнои не светло.Ни ветра, ни движения среды.Беседуют два старика. Два ангела, две сущности.В открытое окновиднеется стена скалы,журчит вода.Едва светлеет красное пятнов ногах того, что слева. Он в тучностисвоей стоит, чуть хрипло дышит, капая словабеседы неторопливо низким голосомдругому. Другой – чуть помоложе,одетый простенько,но ростом выше,с седою бородой, сидит на стуле, пишетпальцем, кожейпо пластине, висящей в воздухе, и звуки слушает,что первый скупо крошит,и отвечает только после вздоха.Малколам:
Ну что, коллега, снова та эпоха,когда пора садовниками быть?Разросшиеся кущи на крохуупорядочить, уменьшить, чтоб запуститьрасти на следующий виток в здоровом виде?Гаардвал:
Да, лидер,ты, конечно, прав. Сто лет уж миновало с той поры,как мы «испанке» дали путь и пищу.Сюжет на выдохе. Всё так же нищидухом богачи, всё так же продолжаются пиры,всё так же рыщутв поисках наживы, губя планету, делая ошибки,не короли и не визири, а президенты да министры —все однодневные «цари-горы» —индустриалисты,политики, чьи лицемерные дары,как обещанья, что не шибковыполнимы. Чем тут не удивишь?Малколам:
То технологии ужимки. Куда от них сбежишь?И вроде не нужны,а всё ж с животной радостью используем и мы.Но на одно полезное изобретеньеприходится под сотнюзасоряющих природу добавлений.Почти что беспроблемнымстало размноженье.Но вот зачем долгоживущие тела,когда душа на выходе всё хуже к нам приходит?Мы посылаем их обратно, вродес надеждою, что вырастет она,но – бац – загнила и растлилась.Вот дела,в итоге всё, что возвратилось,до сердцевины за новосчищать и снова собиратьиз душ животных в человечью сущность.Гаардвал:
Добавь ещё, что с самогоначала настраивать, чтоб лучшеузнавалась возрождённым телом,здоровьем наливалась и гудела,вновь бесшабашнопрожигая цикл.Малколам:
Да, это точно. Он, как сажа, —оставляет блики.Содрать налёт самолюбви с души не просто.Я помню круг земной, тысячелетия назад,я – небольшого ростамальчуган, тогда был взятв позорный плен и продан во дворец.Сначала думал, что придёт ко мне скопец,но нет, я там работал, как садовник,от солнца был в чепецодет, ухаживая за висящими садами.Я ровнорезал, закреплял и удобрял растенья дняминапролёт, переходя с террасы на террасу.Как акробат, висел и стриг под форму вазыкорни, потом подвязывал,да смачивал водою.Там подо мноютёк поток в каньонеузком. Так глубоко, что лишь вода шумела.Дна видно не было,но лишь пространствов котором птицы, да другие бедолаги,как и я, работали над доставленьем влаги,над засыпанием землив висящие над пропастью платформы.Мы ежечаснорисковали жизнью ради кормацветам. О да! – цветы цвелии радовали глаз вельможам, власть имущим:царю, царице, всем другим живущимв роскоши. Искусственные кущиросли, переплетаясь, птицы пели.Мы умирали, падая, в неловкости сорвавшись…И там, внизу, останки наши звери ели.Однажды утром, ветреным и мокрым,на мой прыжок с террасына платформусмотрела девушка.О, это был волшебныйсон!Копна волосструилась тёмной массойпо плечам,где их поток, достигнув бережкатуники, истончалсяв рисунок тени.На белой коже места не было другим вещам.Материя накидки(иль лёгкого плаща?)так облегала грудь,что я готов был ниткойстать в её плетенье.Дождь капал, но она не уходила, чутьголову склонив, в упор смотрела,как я с мешкомземли, готовился к прыжку,прикидывая маятник платформы на движенье.Она стояла впереди и справа от меня.Исподтишка,я улыбался. Вообще-то я правша,но, подгадав момент, я прыгнул с левой,предвосхитив порыв внезапный ветра,и промахнулся по платформе.Руками ухватился только край и то лишь снизу.Я закачался в воздухе, где корнив брызгахвлаги лезли мне в глаза и в нос, дышать мешая.Я повернулся, чтоб ногой от центраопорной планки оттолкнуться, но перекренился,так, что мешок с землей раскрылся и опорожнилсяв пропасть.Я слышал, как летели подо мной и шлёпалисьо каменные стены комки.Стал выбираться, вытянулся, влез почти по пояс,на платформу, но вдруг надтреснувшая обломиласьпланка.Руки сорвались, пальцы.Я почти упал, но удержался,захвативши кореньдругой рукой. Со мною вровенькачались обломки дерева, а дальше воздух, облака,и в вышине – терраска, где онастоит и смотрит, на меня не отрываясь.Я вдруг представил – падаю до днаи разбиваюсь.Как вдруг её рукавзвивается в движении, легкаи грациозна. И ловко такко мне летит петля веревки,и точно падает, плечо перечеркнув.Вцепился, корень отпустив,качнулся и повис, и вот уж вылез на террасу.У ног её упал без сил. Протянутая фляга. Я, отхлебнув,сначала сел, потом поднялся.Молчание глотая,не отхожу. Гляжув глаза зелёные чуть с жёлтым переливом, перевожупониже на накидку и понимаю, что под ней она нагая.Вдруг обожгло мне щёку поцелуем.Я не дышу.А руки её жарким покрываломпритягивают мои плечи.Всё далее – проваломв памяти. Промчалась вечность —я всё тоскую.Воспоминанье до сих пор во мне болит.Её душамне позже встретилась. Увы, она не перешла.Не слилась с половиноюсвоей. Не стала ангелом.Проходит цикл – и снова вся в крови,а после возрождается невинной.Я жду её, надеюсь, трепеща, что жизнь получится.Гаардвал:
Да, так бывает и, не говори,примеров много, все бесконечно крутятся.Но что там было дальше между вами?В чем назиданья суть?Малколам:
А суть в предательстве. Мы вместе тёплыми ночамижили.Нам сад был крышей,стенами, уютом.Сквозь ветви, взглядом высшимкластерзвёзд смотрел, как мы в однос ней превращались существо.Тела сплетались тёмными часами,пока не наступало утро.Так до восхода пот нашорошал искусственную почву на террасах.Мы продолжались с ней почти что год,но раб не может развлекать принцессу вечно.Так кречет,наигравшись с мышью,её в конце концов съедает. Что и вышло.Она была на выданье. Мы стали старше,когда ей заменили распорядок дня,добавили забот, охрану.Стражникпостоянно, как тень, за ней ходил.Следил,да время складывал или, отняв,считал её минуты отлучений,причины находил,чтоб быть недалеко.Она ж ко мне в своём влеченьепоостыла. Всё как всегда. Почти клише.Земля садов,покрытая подстилкой, стала жёстче.А дальше – больше:моя к ней ревность без причин,к её занятиям, к её предназначенью править.Представь, как пара в неглижевдруг громко отношения чинит.Нам бы убавитьгромкость. Но, увы! Забытьё, непруха.Мы были пойманы, я лишь успел повязкоюприкрыть её бедро,пригнуться,как получил удар. Когда ж очнулся,охранник тот с блестящим топоромстоит, она же за его спиной скрываетсяи что-то шепчет в ухо.Он улыбается,и гнев в его глазахблестит под звёздами, и тихо так,что слышен запах крови, ещё не пролитой,но закипевшей до предела.В той тишине она сказала в голос,что я напал с угрозами.Что было больно то,что я ей сделал,что принудил и даже протянула пояс,надорванныйколючей веткой. Но, кромеэтой сомнительной улики,я сам себе был обвиненьем.Пронзён её наветом, стоял с поникшей головою,преступленья тенью.Ведь я не знал тогда, как мир устроен.Наивно промолчал и подавил испуг,хоть уничтожен был её словами,лишь смелость —всё что оставалось.И я старался показать, что нет, не трушунебытия, мучений, боли, пыток.Гаардвал:
Да, понимаете ли друг,смерть телавсегда имеет в перспективе душу.Но в юности, когда избытоки сил, и соков, кто ж верит в смерть?Малколам:
Заметь,ты сам назвал небытиё. Тот стражник,что меня убил, спустя мгновенье,его я так и не нашёл.Мы разминулись на кругах реинкарнаций.Я слышал мненье,что он стал ангелом, одним из старших,в конце концов.А если так, то нечего пытатьсяузнать мне имя иль лицо.Когда сливаются в одну две частиразные души, то ангел новый будет чистот шрамов прошлых злых деяний.Всё что саднит – лишь память о событьях,К нам имя новое приходит, как наитье,освобождая от былых страданий.Но что вздыхать. По меньшей мере,её охранник был жесток.Но что б она, и с радостью смотрела расчлененье,устроенное этим зверем?Как моё тело, за куском кусококровавленный,летело в пропасть? – не ожидал. На их животноевлеченьемоя душа уже глядела, отстранясь,уже покинув оболочку.Как после ими овладела страсть.Как стражник, с ней совокуплённый,рвал ту её накидку в клочья,весь в забытьи, что жизнь он отнял.Я б отомстить ему хотел. Сейчас, сегодня.Хоть это больше память, нежели боль.Века прошли, и ангелу негожеспускаться в месть. На коймне эта справедливость, когда ни человека больше,ни души.А всё же что-то сердце хочет.Воспоминание о зле живёт, першит.