В этот момент послышался условный сигнал.

Охотник тотчас ответил на него.

Пять минут спустя вождь команчей и вправду прибыл к тому месту, где его ждали охотники. Первым, на кого упал взгляд Черного Оленя, был Голубая Лисица, стоявший в кругу белых, скрестив руки на груди.

— Что здесь делает Голубая Лисица? — спросил он удивленно.

— Пусть вождь спросит об этом бледнолицых воинов, они ответят, — сказал вождь апачей.

Черный Олень повернулся к Чистому Сердцу.

Тот, не дожидаясь вопроса, подробно объяснил, что произошло, как он захватил в плен вождя, а также передал содержание разговора, который состоялся между ними.

Черный Олень, казалось, с минуту размышлял.

— Почему мой брат не показал знака, который я передал ему? — спросил он.

— Зачем? Ведь мой брат должен был приехать.

Вождь команчей сдвинул брови.

— Пусть мой брат остережется и помнит о данном слове, даже тень измены будет стоить жизни его сыну.

Дрожь пробежала по телу индейца, но лицо его оставалось по-прежнему неподвижным, как мраморное изваяние.

— Голубая Лисица поклялся на своем тотеме, — сказал он. — Это — священная клятва, он ее сдержит.

— О-о-а! Мой брат свободен, пусть он уезжает без промедления.

— Мне надо найти мою лошадь, она убежала.

— Мой брат, вероятно, принимает нас за детей, говоря такие вещи? — сказал Черный Олень с гневом. — Лошадь индейского вождя никогда не покидает своего хозяина, пусть он свистнет — лошадь возвратится.

Голубая Лисица ничего не возразил. Глаза его яростно сверкнули, но это было все, чем он обнаружил свои чувства. Немного нагнувшись вперед, индеец, казалось, несколько минут к чему-то прислушивался. Потом он слегка щелкнул языком и резко свистнул. Почти в то же мгновение в кустах послышался шорох, и лошадь вождя прибежала и положила свою умную голову хозяину на плечо.

Тот потрепал за холку благородное животное, вскочил ему на спину, пришпорил его и помчался во весь дух, не простясь с охотниками, которых этот внезапный отъезд вождя совершенно озадачил.

Джон Дэвис инстинктивным жестом приложил ружье к плечу, намереваясь послать вдогонку беглецу пулю, но Черный Олень резко схватил его за руку.

— Пусть мой брат не стреляет, — сказал он, — шум выстрела выдаст наше присутствие врагам.

— Вы правы, — сказал американец, опуская ружье. — Очень жаль. Я бы с большим удовольствием избавился от этого негодяя с мрачным лицом.

— Мой брат еще встретится с ним, — сказал индеец с выражением, не поддающимся описанию.

— Я надеюсь, и если это случится, никто не помешает мне убить это пресмыкающееся.

— Никто и не сделает такой попытки, пусть мой брат будет в этом уверен. В другой раз я расскажу вам, как могло случиться, что этому человеку позволили беспрепятственно удалиться, в то время как нам угрожает засада, им организованная. А сейчас не будем терять времени на пустые разговоры. Воины моего племени находятся на своих постах и ждут только сигнала начать сражение. Мои белые братья все так же согласны следовать за мной?

— Конечно, вождь! Мы здесь для этого, вы можете рассчитывать на нас.

— Хорошо, но я обязан предупредить моих братьев, что они подвергаются большой опасности.

— Ба-а! — возразил на это Чистое Сердце. — Они будут желанными гостями. Разве мы не привыкли к опасностям?

— Тогда на коней — и в путь! Мы должны обмануть обманщиков.

— Но разве вы не опасаетесь того, что Голубая Лисица поднимет тревогу и предупредит своих, что хитрость его открыта? — спросил Чистое Сердце.

— Нет, он этого не может сделать — он дал клятву.

Охотники не настаивали на своем утверждении, зная, с какой точностью и с каким благоговением индейцы держат клятвы, которые дают друг другу, и честность, с которой они держат слово. Ответ Черного Оленя убедил их, что им нечего опасаться вождя апачей; кроме того, он удалился в направлении, противоположном тому, где скрывались его товарищи.

Лошади были тотчас подняты, с них сняли опутывающие их веревки, и отряд тронулся в путь.

Дорога, по которой ехали охотники, пролегала между двумя оврагами, поросшими густой травой, длина ее достигала двух километров, и оканчивалась она развилкой. Здесь охотники на минуту остановились.

В этом месте, известном у индейцев под названием Лосиного Перегона, Черный Олень назначил свидание сорока лучшим воинам-команчам, которые должны были присоединиться к белым и действовать вместе с ними.

Все произошло так, как хотел вождь. Не успели охотники подъехать к развилке, как команчи высыпали из кустов, за которыми ранее скрывались, и приблизились к Черному Оленю. Были сделаны последние распоряжения, отряд построился в две колонны и двинулся в поход, выслав вперед разведчиков, которые должны были внимательно осматривать росший у дороги кустарник.