— Так отведи его к коменданту и передай ему мой приказ.

— Слушаюсь, монсеньор.

Бризар резко развернулся и, не простившись, вышел. Кирилл посмотрел, как реет прощальным вымпелом его шёлковый плащ. Рыцарь отвёл его в центральный бастион крепости, где в самом сердце широкой низкой башни, за пятнадцатиметровыми стенами размещалась аппаратная штаба крепости.

Карнач сидел за командным пультом и напряженно следил за приборами и экранами. На мгновение обернувшись, он окинул мимолётным взглядом Кирилла.

— Тебя что, Юханс искусал?

— С хозяином подрался, — проворчал Кирилл, подходя ближе и пытаясь рассмотреть приборы. — Он меня выгнал.

— Генерал Бризар приказал выпустить его за стены, — пояснил сопровождавший.

— Невозможно, — мотнул головой Карнач. — Всё перекрыто, ворота, тоннели, калитки, даже крысиные лазы.

— Мне очень нужно, — проговорил Кирилл.

— Через два часа, не раньше.

— Но я не успею дойти к ночи до жилья!

— Завтра пойдёшь.

— Мне сегодня нужно, сейчас! — крикнул он.

— Тогда прыгай с башни, — огрызнулся комендант. — Что я стену буду взрывать, чтоб тебя выпустить? Видишь, система тестируется. Пока процесс не закончится, запорные системы не откроются. Всё заблокировано.

— Неужели всё? А если что-то экстренное?

— Это ты понимаешь, что может что-то экстренное случиться. Я понимаю. А тот дурак, который эту рухлядь проектировал, о таких вещах не слыхал.

— Но что ж мне делать?

— Не мешай. Жан, уведи его. Итак, тошно.

Сзади подошёл капитан Валуа и взял Кирилла за локоть.

— Пойдём. Не суйся ему под горячую руку.

Кирилл вздохнул и вышел вслед за ним. Валуа отвёл его в казарму, где несколько рыцарей чистили лучемёты, а один — широкий меч. Где-то неподалёку раздавался гул, и слышались удары молота по наковальне. Кирилл сел на скамью и мрачно посмотрел на укреплённое на стене деревянное изображение рыцаря с розой на щите.

— Значит, покидаешь нас? — поинтересовался Валуа.

— Работа снаружи нашлась, — проворчал Кирилл.

— На коменданта не дуйся. Он правду говорит, пока тестирование не закончится, система будет заблокирована. А куда идёшь?

— В Камень-город.

— Убьют, — вздохнул Валуа. — Мы многих туда посылали. Ни один не вернулся.

— Может, там остались? — усмехнулся Кирилл.

— Если бы… Располагайся. Если выйдешь через два часа, дойти не успеешь. Так что заночуешь в казарме, а завтра — с Богом…

Кирилл покачал головой.

— Сегодня пойду. Как-нибудь доберусь.

— Как хочешь, — Валуа сочувственно взглянул на него. — Тебе в любом случае — крышка. Но, как любит говорить комендант, каждый сам решает, как ему умереть. Если жить надоело. Ворота откроются, я за тобой зайду. Отдыхай.

Кирилл кивнул и с удовольствием растянулся на скамье.

Спустя два часа он открыл глаза и увидел рядом с собой капитана.

— Пойдём, — произнёс тот. — Выведу тебя через осадный путь. Ты всё равно о нём знаешь.

Через полчаса Кирилл вышел в небольшую калитку и увидел перед собой каменистое ущелье внизу и огромное голубое небо наверху. Вдохнув полной грудью свежий воздух, вкус которого давно забыл, он обернулся. Калитки не было. Не было ни крепостной стены, никаких признаков того, что где-то рядом, в толще горы собралась целая армия. Он стоял у подножия высокой каменной стены, ломаными уступами вздымавшейся над ущельем. А где-то вдалеке, виднелся узкий просвет в скалах, за которым простиралась широкая, поросшая лесом равнина.

Понимая, что времени у него осталось совсем немного, он шагнул вниз и легко спустился по каменному уклону, уворачиваясь от сорвавшихся следом камней, а потом решительно зашагал по дну ущелья в сторону просвета.

Джулиан МакЛарен вышел из операционной и остановился у окна. Последняя операция неожиданно сильно утомила его. Не тем, от чего он уставал обычно через несколько часов непрерывной сосредоточенности, когда необходимо было точно и качественно соединить и спаять множество тончайших нервных окончаний, когда смотреть приходится на экран компьютера, а руки заменяются манипуляторами. Постоянное внимание, когда ни на мгновение нельзя отвлечься от процесса, чтоб не допустить ошибку, и то, что каждое действие является не собственным, а, по сути, опосредованным механизмами, к чему он так толком и не смог привыкнуть, в значительной мере утомляли, особенно когда операции следовали одна за другой. Но сегодня это была только вторая операция. И случай был совсем несложным. И, тем не менее, он устал.

Стоя у окна, он смотрел, как на зелёной лужайке во дворе миссии, в своём ярком игрушечном городке возятся маленькие бурые медвежата, похожие на игрушки. Он отыскал розовое платьице и какое-то время пристально следил за движениями Косолапки. С облегчением он заметил, что её хромота уже слегка уменьшилась. Значит, обычной терапии будет достаточно, и малышка поправится без оперативного вмешательства.

Потом он вернулся к своим мыслям, пытаясь сообразить, откуда взялась эта усталость, и почему несложная операция, которая длилась всего полтора часа, так вымотала его. Можно было всё списать на бессонную ночь, а он действительно не сомкнул глаз. Теперь ночной полёт внутри завывающей ветрами бездны казался ему сном, но сном приятным и влекущим. Наверно, в этом и была проблема. Ночь умчалась в прошлое. День, так не похожий на неё, спокойный, светлый, полный вполне человеческих чувств и забот, требовал повышенного внимания. Но его манила эта ночь. То и дело его мысли и чувства уносились назад, в пьянящие воспоминания о свободе полёта и борьбе с бурей. Или наоборот, вдруг в душе загоралось нетерпеливое желание снова выйти на стену, раскинуть крылья и шагнуть вперёд, навстречу рыдающим и проклинающим духам. Снова всплывали в памяти испуганные бледные лица в каменном зале, искажённые поверхностью хрустального шара, слышались слова, песнопения. И зов, такой навязчивый, раздражающий и возбуждающий, снова звучал в ушах. Нет для человека звука, более приятного, чем его имя, произнесённое другим человеком. А что говорить о демоне, чьё имя было погребено под обломками разрушенного капища где-то в душной темноте, скрытой под изорванными в клочья крыльями, подобными крыльям летучей мыши. И погребённый, почти угасший тёмный дух возликовал, снова стремясь вырваться на простор бушующей мрачными страстями Бездны.