— Есть, — мрачно ответил он и ушёл.

Весь день мы продолжали вести поиск исчезнувшего лайнера, постепенно удаляясь от места, где нашли капсулу. Всё было тщетно. Космос был чист, даже крупные обломки метеоритов попадались довольно редко. Вербицкий, узнав, что потерял и этого надоедливого помощника едва не впал в отчаяние, но потом вдруг успокоился, махнул рукой и снова вернулся к наблюдению.

Джулиан спустился из медотсека только к вечеру. Вид у него был усталый.

— Ну, как? — спросила я.

— Порядок, — пожал плечами он. — Шутка о том, что у нас количество стажеров пять с дробью, уже не актуальна. Но работёнку мне этот экспериментатор задал адскую. А ведь я хотел сегодня ещё раз обследовать нашего гостя.

— Никуда он не убежит, — улыбнулась я. — Завтра обследуешь.

— То, что не убежит, это точно, — усмехнулся Джулиан, но улыбка у него была невесёлая. — Боюсь, что бедняге ещё долго бегать не придётся.

День закончился, так и не внеся ясности в странную историю с неизвестно откуда объявившейся капсулой и пропавшим лайнером. Поздно вечером я зашла в командный отсек, чтоб поговорить с вахтенными, а потом отправилась спать, надеясь, что уже ночью меня разбудят, чтоб сообщить хоть что-то новое. Но то, что действительно произошло, оказалось для меня полной неожиданностью. 

Сознание медленно всплывало из темноты, и этот подъём был мучительным. Он не чувствовал своего тела, и это было немного жутковато, а потом вдруг как-то пронзительно ощутил, как в него резко, толчками возвращается жизнь. Сердце сжалось, развернулось и забилось медленно, но мощно, проталкивая кровь по пересохшим венам. Нервы вспыхнули, лихорадочно посылая огненные импульсы во все уголки безжизненного, почти окоченевшего тела. Лёгкие напряглись и первый хриплый, похожий на стон вздох вырвался из груди. Боли не было, но воскрешение было столь тягостным, что едва он смог дышать, из пересохшего горла вырвался стон. Стараясь сохранять спокойствие и напоминая, что это совершенно нормальный процесс, он с мрачным вниманием наблюдал за своим пока бесконтрольным телом, которое вздрагивало и выгибалось, пальцы бессильно скребли по гладкой поверхности стола. Потом оказалось, что он уже открыл глаза, потому что из ничего выплыло неясное марево, постепенно превращаясь в голубоватый свет ночного освещения, а потом он чётко увидел над собой прямоугольную матовую панель. Из тишины выплыло мерное попискивание аппаратуры.

Какое-то время он ещё лежал, чувствуя, как восстанавливаются обычные функции организма, энергия возвращается в обессиленное тело. Сердце стало биться ритмично и ровно, дыхание было медленным, глубоким и совершенно беззвучным, предметы вокруг обрели привычную чёткость. Он ещё несколько минут наслаждался покоем, чувствуя прикосновение лёгкой простыни к ожившей коже и немного неприятное ощущение от чего-то на груди и руках.

Потом он легко приподнялся и сел. Несмотря на долгую неподвижность, тело и конечности не затекли. Он откинул простыню и увидел на груди и руках пластиковые клеммы датчиков. Это плохо. Одна надежда, что аппаратура не подала врачу сигнал о том, что с ним произошло. Тогда придётся менять планы.

Какое-то время он прислушивался, но было тихо. Он снял с тела клеммы и легко спрыгнул с высокого ложа на пол. Осмотревшись, он сразу подошёл к стенному шкафу и отодвинул створку. В боковой колонке на нижней полке лежала пачка пластиковых пакетов со светло-песочными свертками. Распечатав один из пакетов, он убедился, что это одежда. Стандартные брюки и рубашка с длинным рукавом. Быстро одевшись, он направился к компьютеру в углу изолятора. Присев на стул, он застучал по клавишам, внимательно глядя на экран. Через минуту он знал то, что его интересовало, а именно план звездолёта, местонахождение нужной ему каюты и то, что по корабельному времени сейчас глубокая ночь и примерно середина ночной смены вахтенных. Значит, можно рассчитывать, что он не встретит никого в жилом секторе звездолёта. Можно было действовать.

Из палаты он вышел без проблем. Замок открывался простым поворотом ручки. Выйдя, он скользнул к ближайшей лифтовой шахте и прыгнул вниз. Выскользнув из силового потока на следующем этаже, он осмотрелся и поражённо замер. Он стоял, глядя на роскошную мебель, широкие диваны со златотканой обивкой, резные столики с шестиугольными столешницами, инкрустированными самоцветами, изящные арки, с которых свисали мерцающей дымкой невесомые занавеси. Это было похоже на видение из давно забытой сказки. Он с трудом перевёл дыхание и медленно двинулся в обход, глядя на это великолепие, не уместное на звездолёте, куда его послали. Оно вообще было не уместно в космосе, холодном, жестоком и смертельно опасном.

Он покачал головой, отгоняя нахлынувшие мысли, и тут увидел на центральном полукруглом диване, среди расшитых шёлковыми цветами и птицами подушек большого пушистого кота. Это был невероятно красивый кот, вписавшийся в этот интерьер, как картина в золотую раму, кремовый, с длинной тщательно расчёсанной ухоженной шерстью и шоколадной мордочкой. Ярко-голубые глаза внимательно и, как ему показалось, подозрительно смотрели на него. Он ощутил какое-то беспокойство от этого пристального взгляда. Впрочем, он уже целую вечность не видел котов и земные звездолёты.

Он ускорил шаг и вошёл в широкий коридор. Справа был ряд дверей с номерами. Номер один, командир корабля. Он прошёл мимо и остановился у двери с номером «два». Напротив была ещё одна дверь. Внезапно он ощутил спиной чей-то взгляд и резко обернулся, встав в боевую стойку. В пяти метрах стоял на толстых крепких лапках всё тот же кот и невинно рассматривал потолок.

Он снова покачал головой и обернулся к двери напротив второй каюты. Она тоже открылась сразу. Шагнув за порог, он осмотрелся. Включилось ночное зрение, и он увидел огромную плиту, столы и висевшие над ними ножи. Подойдя, он выбрал длинный тонкий нож, как раз такой, какой нужен, чтоб убить быстро и безболезненно. Одним ударом в сердце. Он никогда не испытывал ненависти к своим жертвам, потому старался убивать быстро и незаметно для них.