— Я его видел, — сказал мужчина. — Он был худым, с волосатыми складками лица, словно когда-то был толстым. Вестник Костей. Крупный мужчина. У него пернатый плащ и шляпа-тэнгай.

— Ха! — закричал Гуан. Такой ответ часто всплывал после истории. Но тэнгай были не такой редкой шляпой. — Молись богам и звездам, чтобы ты обознался, мой друг. Где ходит Вестник Костей, следуют бой и смерть, — и он сел за стол и приподнял бровь, глядя на Харуто. — Ну, старик? Все еще думаешь, что мои стихотворения ужасные? — он постучал по бесплатному вину и налил себе в чашку.

Харуто пожал плечами.

— Это было не стихотворение. И ты это не писал. Думаю, Шэ Донглу первой придумала эту историю.

Гуан хмуро посмотрел на старого друга.

— Вредный оммедзи.

Критиковать горазд.

Как пуста его душа.

Харуто рассмеялся.

— Это было неплохо.

— Мне понравилась история, — сказала Кира. — Было интересно, — она снова играла с кинжалами. Четыре лежали на столе перед ней, каждый отличался. Она взяла один, улыбаясь отражению. — Я назову тебя Момо, — сказала она. — Момо, — она прижала кинжал плоской стороной ко лбу. — Момо.

Они говорили какое-то время после этого, обменялись историями и шутками. Гуан следил за Харуто. Его друг пытался скрыть, но он знал старика достаточно, чтобы видеть тревогу в его улыбке, слышать ее в его голосе. Изуми была в городе, и Харуто не успокоится, пока не найдет ее.

Глава 30

Гуан спал. Старый поэт всегда ложился на бок ночью, и его храп звучал как гром, но без молнии. Янмей и Кира были в своей комнате, Харуто надеялся, что и они спали. Им нужно было отдыхать. Они все нуждались в этом. Он гнал их из Гушона почти без остановок. Они быстро попали в Кодачи.

Харуто не мог спать. Он редко мог спать, но эта ночь была другой. Он сидел посреди их комнаты, скрестив ноги, и медитировал. Хотя это было беспокойным ожиданием, а не медитацией. Он ждал Изуми. Шики свернулась на его колене, закрыв глаза, сопя, как урчащий кот.

Он ощутил присутствие Изуми до того, как она открыла окно щупальцем из дыма. Он открыл глаза и прошел к окну, она отдернула дым, оставив на раме пятнышко сажи. Шики недовольно и сонно зарычала, забралась в его кимоно, устроилась у груди. Изуми стояла на улице внизу. Она была в том же белом плаще с золотой вышивкой, капюшон был поднят, скрывал ее лицо, черные стежки закрыли дыры, которые он оставил. Темный дым двигался внутри плаща, пятнал землю.

Харуто открыл окно полностью, выпрыгнул на улицу, почти беззвучно приземлился.

— Изуми, — сказал он, выпрямившись.

Она повернулась и полетела над землей, дым развевался за ней. Харуто вздохнул и погнался за ней, но едва успевал. Она повернулась и изменила направление. Харуто затормозил и побежал за ней. Он чуть не позвал ее, но зачем? Она знала, что он был там. Она вела его куда-то. Может, в ловушку. Харуто было все равно. Это была Изуми.

Даже ночью на улице были люди. Кодачи был из городов, которые никогда не спали. Некоторые вздрагивали при виде ёкая и оммедзи, другие спешили прочь, чтобы не привлечь ненужного внимания. Харуто игнорировал всех. Важна была только Изуми.

Она замедлилась и остановилась. Харуто замер в дюжине шагов от нее. Он хотел подойти ближе, но боялся спугнуть ее, в прошлый раз он оказался отделен от ног из-за этого. Она заманила его в узкую пустую улицу. Фонари озаряли их мягким жёлтым светом. Здания над ними были темными, и все было тихим. Харуто ждал первый ход Изуми.

Изуми медленно повернулась к нему. В капюшоне была лишь тьма, но Харуто знал, что она смотрела на него. Она подняла рукав, дым вылетел из него и стал ладонью. Она подняла ее к капюшону, смотрела на нее, крутя, двигая пальцами, словно не ожидала такого. Она убрала капюшон. И там была она. Ее лицо в сером дыму. Нежность ее щек, изгиб ее губ, шрамик на лбу от столкновения со шкафчиком. Тот же завиток волос, прядь всегда выбивалась из пучка или косы. Такой он ее и помнил. Она коснулась ладонью из дыма лица, обвела пальцами нос, рот и глаза.

Харуто сделал пару шагов вперед.

— Изуми, — сказал он, не смог убрать надежду из голоса.

Она убрала ладонь от лица, посмотрела на него. Она сжала губы, скрыла капюшоном голову.

Харуто вдруг услышал шум, шаркающие шаги по оба конца улицы. Мужчины и женщины в керамической броне вбежали в улицу. Двери открывались, появлялось больше солдат. Они промчались мимо Изуми, окружили Харуто. Дюжина. Две дюжины. Три. Их броня была черной, золотая змея была на наплечниках, Змеиная Стража, элитные солдаты императрицы Исэ Рьоко. Харуто знал об их силе. Ему было бы сложно биться с одним таким солдатом, но не было шансов против множества. Они направил на него копья, вытащили их ножен мечи. Харуто оказался в кольце стали и брони без шанса сбежать.