Дон Гутьерре де Леон и Планиллас (таков был его полный титул) принадлежал к старинному галльскому роду. Он покинул Испанию, будучи совсем молодым, и поселился в Мексике, где в продолжение долгих лет занимался разработкой рудников. Дон Мигуэль де Сетина приходился ему племянником. Он был сыном его старшей сестры, которая переехала в Америку со своим мужем почти одновременно с доном Гутьерре.

Старик, едва завидев племянника, уже издали начал кричать на него:

— Какого черта вы делаете здесь во дворе, дон Мигуэль? Почему вы не зашли в дом? Уж не воображаете ли вы, что у меня нет прислуги и некому заняться вашей лошадью?.. Или, может быть, вы успели заделаться конюхом после того, как я имел удовольствие в последний раз видеться с вами?

Дон Мигуэль, как читатель имел уже возможность убедиться, был человеком не робкого десятка, и запугать его было нелегко, а, между тем, как только он въехал во двор дядюшкиной усадьбы, его словно подменили: он бледнел, краснел, бормотал какую-то несуразицу и вообще казался человеком, не умеющим себя держать.

— Извините меня, дядюшка, — сказал он наконец, — но я только что проделал огромный путь на Негро, а поскольку я очень дорожу этой лошадью, я не рискнул доверить кому-либо другому обтереть ее соломой… Ну вот, теперь все в порядке. Жозе, можете пустить Негро в загон.

— Ну, это еще ничего, — продолжал дон Гутьерре, пожимая плечами, а затем, обращаясь к пеону, сказал: — А ты, ротозей, смотри, не вздумай, Боже тебя сохрани, давать Негро мокрую люцерну… Помни, что другой такой лошади не сыскать.

После этого строгого наставления пеону дон Гутьерре опять обратился к дону Мигуэлю.

— Когда вы вернулись?

— Я только сегодня вернулся, дядюшка.

— И вы явились прямо сюда? Это очень мило с вашей стороны, племянник.

— Извините, дядюшка, но я не знал, что вы уже в Медельене, я думал, что вы все еще в Веракрус, и сначала отправился туда.

— Все что ни делается, все к лучшему, вы пробудете здесь несколько дней. Это решено.

— Но, дядюшка…

— Я не допускаю никаких возражений, дон Мигуэль, я ваш дядя, и вы должны повиноваться мне. Кроме того, нам надо будет заняться еще кое-какими делами… затем предстоят праздники, словом, вы остаетесь.

— Хорошо, я останусь, дядюшка, раз вы этого желаете.

— Вот таким я вас люблю. Ах, да, кстати, не говорите о делах при детях, это не должно их касаться… ну, а теперь идите поздоровайтесь с вашими кузинами, вы их не видели почти целый год.

Дон Гутьерре на правах старшего взял племянника под руку и вошел с ним в сад.

Никакая кисть не способна передать очарование мексиканского сада. Там сами по себе под открытым небом растут деревья, которые у нас выращиваются в оранжереях и, несмотря на самый тщательный уход, чахнут, вырождаясь в низкорослые кустарники и деревца. Мексиканские сады это сплошные заросли ликвидамбра, стираксов, бананов, лимонных и померанцевых деревьев, кактусов всех видов, усыпанных цветами и плодами и образующих на высоте десяти-пятнадцати метров непроницаемые для жгучих солнечных лучей зеленые своды, служащие убежищем тысячам птиц разнообразных цветов и оттенков, с веселым щебетанием порхающих с дерева на дерево.

Под сенью густой беседки из померанцев, гуавы и олеандров две восхитительные девушки лет пятнадцати-шестнадцати занимались вышиванием с таким сосредоточенным видом, нарочитость которого не могла укрыться от взгляда стороннего наблюдателя.

Эти молодые особы были дочери дона Гутьерре, старшая дона Сакрамента и младшая дона Жезюсита.

Делая вид, что они поглощены работой, девушки тем не менее внимательно следили за направлявшимися к ним доном Мигуэлем и их отцом и шепотом переговаривались, обмениваясь при этом насмешливыми улыбками.

Дона Сакрамента, высокая и стройная брюнетка, отличалась строгой, величественной грацией. Дона Жезюсита, наоборот, была белокура, миниатюрна и вся — само движение, порыв. По странной случайности, что, впрочем, их только украшало, у брюнетки Сакраменты глаза были голубые, как лазурь, а у белокурой Жезюситы — матовые черные.

Только тогда, когда дон Гутьерре и его племянник подошли почти к самой беседке, девушки сделали вид, что их заметили. Они вдруг вскочили с места и поспешили навстречу мужчинам с возгласами удивления.

— Девочки, — сказал дон Гутьерре, — я привел к вам вашего кузена, дона Мигуэля… он проведет с нами несколько дней… я передаю его в ваши руки, чтобы вы хорошенько его побранили за то, что он так долго не был у нас.

— Мы с удовольствием сделаем это, отец, — сказала Сакрамента и сразу же обратилась к молодому человеку: — Фи, сеньор, как нехорошо с вашей стороны забывать своих близких родственников.

— Бедный молодой человек, — томно заметила Жезюсита, — может быть, его удерживали какие-нибудь дела, и он не так уж виноват.