Я знала, что Аттикус прав и подросткам из семей верхних уровней сложно приспособиться к подростковому. Впервые попав сюда тринадцатилетней девочкой, я думала, что моя комната ужасно мала в сравнении со старой спальней в квартире родителей на двадцать седьмом этаже, и с трудом покупала самое необходимое на жалкое пособие.

Но я не испытывала уверенности, что по выходе из лотереи условия жизни станут лучше у всех. Я слышала множество шуток, мол, техники канализации девяносто девятого уровня живут в хижинах среди труб, и считала, что люди, конечно, преувеличивают, но понятия не имела, какова жизнь там, внизу.

— В лотерее меня пугает не неуверенность, на какой уровень я попаду, — сказал Аттикус, — а тот факт, что в мой мозг вложат информацию, требуемую мне для работы.

— Но импринтинг — это замечательно, — возразила я. — Нам просто подарят массу знаний.

— Именно так нам и говорят, — цинично заметил Аттикус. — А мы это послушно повторяем. Но я считаю мысль, что кто-то вмешается в мой разум, довольно пугающей. Ты об этом не думала, Эмбер?

До сих пор я не думала об импринтинге — мои тревоги по поводу лотереи ограничивались тем, попаду ли я на высокий или низкий уровень, — но вот сейчас задумалась. Болезнен ли импринтинг, и не изменит ли мою личность дополнительное знание?

К нам подошли Форж и Шанна, остальные ребята из нашего коридора, за исключением Риса, следовали за ними.

— Пляжные спасатели помогли тому пловцу? — спросила я.

— Да, — с готовностью отозвался Форж. — Они были великолепны. Я один из лучших пловцов в подростковой команде Синей зоны. Возможно, когда я пройду лотерею, и меня припишут к пляжной спасательной службе.

— Лучше тебе пожелать, чтобы лотерея направила тебя во взрослую команду Синей зоны по плаванию или серфингу, — неодобрительно заявила Шанна. — Профессиональный атлет принадлежит к гораздо более высокому уровню, чем простой пляжный спасатель.

— Жить на высоком уровне и плавать за свою зону было бы неплохо, но спасение попавших в беду людей принесло бы больше удовлетворения. — Форж вздохнул. — Ладно, мою судьбу решит лотерея, а не я. Я лишь надеюсь…

Его прервало возвращение санитара.

— Сейчас я отвезу тебя в медицинское отделение на лечение, Эмбер, — сказал Барнард.

Моя каталка вновь двинулась по песку.

— Увидимся, — бросила Шанна.

Я подняла руку в знак согласия. Мои носилки подскакивали на песке, посылая в голову резкие приступы боли, но затем мы прошли через какие-то двойные двери. Простор, синее пляжное небо, ослепительно яркие солнца сменились стандартной высоты белым потолком с обычным освещением, и мои носилки гладко покатились по коридору.

На каждом уровне улья располагается лишь один пляж, поэтому все они близки к центральной точке района 500/5000, и у каждого входа лежат крупные развязки лент, чтобы люди из отдаленных пунктов могли путешествовать со всей возможной скоростью. Я ожидала, что мы остановимся на развязке у этого пляжного выхода, и раздумывала, каково это — ехать на ленте привязанной к носилкам, но мы продолжили путь по коридору к ряду экспресс-лифтов.

Барнард нажал кнопку, чтобы вызвать кабину.

— Эмбер, похоже, у тебя мелкое повреждение головы, поэтому каскадное распределение подросткового уровня присвоило тебе низкий кризисный рейтинг и отправляет тебя на лечение на другой уровень улья.

Меня отправляют на другой уровень! Я знала, что нервничать из-за этого смешно, но до тринадцати лет я жила с родителями на двадцать седьмом уровне, а затем переехала на подростковый пятидесятый.

С тех пор я множество раз ездила вверх и вниз, обычно вопреки правилам балансируя на перилах, пока не вмешивались безопасники в синей форме и не прогоняли меня. В каждой поездке я с любопытством разглядывала другие уровни, пока эскалаторы проносили меня мимо, но в действительности никогда туда не заходила.

Правильно воспитанный член улья остается на домашнем уровне, перемещаясь на другие, лишь когда этого требует работа или визиты к близким родственникам. Раз в неделю я бывала у родителей на двадцать седьмом. Я выделялась возрастом и одеждой, поэтому каждый встреченный безопасник проверял мою личность и удостоверялся, что я не отклонилась от прямого пути в родительскую квартиру.

Я сказала себе, что не могу влипнуть в неприятности, отправившись на другой уровень для лечения головы, но лучше себя не почувствовала. Я испытывала ощущение уязвимости и хотела остаться на знакомой территории.

— Тебя будут лечить в медицинском отделении девяносто третьего уровня, — продолжил Барнард.

— Девяносто третьего? — тревожно повторила я. — Это же почти на дне улья!

— Не беспокойся об этом. Ты все равно получишь медицинский уход высокого класса.

Двери одного из лифтов открылись, и Барнард ввез мою тележку внутрь. Мгновением позже я уже наблюдала за быстрой сменой чисел на указателе этажей. Лиф остановился на шестьдесят третьем, двери открылись, за ними показалась группа мужчин в форме технических служб. Они лишь взглянули на меня — на носилках, с залитым кровью лицом, — и отступили.