– Баба – как баба, – пискнул чертенок.

– Это моя баба, Псих… Мне срочно нужен Сид!

Сидриэль замер над мольбертом, старясь в деталях рассмотреть пейзаж за окном – густые кроны деревьев, тонущие в огненном закате. На блики не хватало тонов смешанных красок, и как их так смешать, чтобы передать силу и одновременную беспомощность умирающего на ночь солнца? Серафим повел могучими плечами, нахмурил густые брови, сощурил голубые глаза, пытаясь заставить воображение работать. Белый, немного красного, чуток оранжа? Или…

В голову уже стучалась догадка, но неожиданное появление вады спугнуло так нужную мысль.

– Сид! – Велиар влетел в комнату, схватил Сидриэля за руку и бесцеремонно потащил за собой. – У меня такое! Такое!

– Святые серфимы, Велик, хватит! – Сидриэль отложил краски, глубоко вздохнул для успокоения. – И что у нас на этот раз случилось? Опять Тартар разбомбил? Или групповуха не удалась?

– Вообще не угадаешь! – выдохнул Велиар, сверкая чернотой ошалелых глаз. – Сид, ты мне нужен! Очень!

– Я рисую…

– Сид! – темный князь бухнулся на колени и в мольбе протянул серафиму руки. – Сидюшка, дружочек!

Сидриэль колебался. Опять что-то его вада придумал. Что-то не хорошее, процентов на тысячу. Побери Святой Петр эти законы Равновесия! Каждому серафиму, достигшему уровня совершенного Просветления, для тренировки Благости и стойкости перед соблазнами дается амандем-вада – один из темных ангелов, за которым серафим обязан следить. В свою очередь, он становится для темного ангела таким же амандем-вадой, для поддержания Просветления темной души. Это одно из непременных условий основы Равновесия для места, где сосредоточена могучая Сила Бога Отца.

Сидриэлю вада попался тяжелый – дебошир и балагур, пьяница, повеса, первый дуэлянт. После особо бурной выходки Сидриэлю приходилось по нескольку часов читать Велиару проповедь о пользе Блага и важности Созидания. Хватало ровно на неделю, потом все начиналось снова. Велиар, в свою очередь, частенько таскал Сидриэля за собой, даже самогоном поил – серафиму не понравилось. Но такова уж работа темного князя – соблазнять своего ваду и подбивать на грехи. Пока не очень получалось, серафим собой гордился.

Но стоило случиться беде – Велиар спешил на помощь одним из первых. У Адских Врат частенько случались прорывы из-за нарушения Равновесия. Минуя хранителя Малика, к смертным рабам Божьим без спроса и разрешения рвались черти и демоны низших каст, сгораемые желанием испить Силы от живой души. Высшие темные называли таких «мотыльками», ибо тяга к жизни напрочь отбивала у них инстинкты самосохранения. И тогда Велиар и ему подобные ангелы вставали у «прорывов» с мечами наголо и рубили распоясавшихся «мотыльков» до тех пор, пока Малик, хранитель Врат, чинил бреши. Велиара частенько уносили с поля боя полностью истощенным.

За это Сидриэль своего ваду очень ценил. Ну и за то, что он до конца, часами слушал его проповеди, а не сбегал, как большинство темных. Спал, правда, местами, но всегда дослушивал.

– Ай, ладно, – вздохнул Сидриэль, привычно махнув большой белой кошке. – Пошли, Ля, у нас опять че пе.

В этот раз Велиар вошел в дом не прячась – когда он был с Сидом, отец не ругался.

– Доброе утро, дядя Велиар, – поздоровался серафим. – Что-то вы сегодня напряженно выглядите.

– Будешь тут в нирване, – вздохнул темный князь, нервно дернув себя за бороду. – Я скоро процедуры грешникам в своем саду делать буду. Места в Аду нет!

– А у нас недобор, – в унисон ему вздохнул серафим. – Беда с Равновесием!

– Да не то слово! – князь в сердцах бросил амбарные тетрадки на стол. – Вот чего Сатана тянет? Давно уже пора Армагеддон устроить, порядок навести, но нет, мы ждем не знай какой заразы!

– Сочувствую. До свидания, дядя Велиар.

– Ага, давайте, развлекайтесь, пока время есть…

– И? – Сидриэль остановился посреди комнаты. – Что?

– Во-от! – выдохнул Велиар, протянув к зеркалу руки. Осторожно подошел, прижался щекой, блаженно закрыл глаза. – Это оно!

– Не понял…

– Сид, это портал! – молодой князь нервно заходил по комнате. – Я только настроил, и тут она! Глазки, губки, щечки, жизнь – дерьмо! О, Сид, – остановился, взъерошил густую шевелюру, – она мне нужна!

– Дерьмовая жизнь? – Сидриэль напрягся. – Ты в своем уме? Или последнюю извилину на днях пропил?