— Спасибо, — смотрю на Сергея и уже не знаю, за что именно его благодарю.

Все время приказываю себе расслабиться и перестать подсчитывать у себя в голове сумму, которую я должна буду отдать Северову. Потому что эту сумму не возможно отдать! По крайней мере, при средней зарплате и за ближайшие три года.

— Ну раз все решили, — поднимается прораб из-за стола, — тогда мы за материалами поехали. До выходных шумные надо все успеть. К тому же, вы говорите, что там плохо все…

— Ты, Саныч, — жмёт ему руку Сергей, — делай на совесть, как умеешь. А дом не к спеху.

— До свидания, — собирает свои вещи Лера и кидает на Сергея долгий грустный взгляд.

Я ловлю его и смущаюсь. У него и с ней тоже что-то было?

— До свидания, — бурчу в чашку, делая глоток. Опускаю ее на блюдце и сталкиваюсь с насмешливым взглядом Северова.

— Не нужно меня ревновать, Соня. Тебя моя личная жизнь не касается.

— То есть, — чувствуя густо расцветающую обиду, поджимаю губы и выпрямляю спину, — моя личная жизнь вас тоже не касается?

— Нет, — хмурится он. — Это так не работает. Я в состоянии брать ответственность и за свою, и за твою жизнь. А ты не можешь даже за свою. Вопросы?

Закусываю губу и мотаю головой.

Ну в что ты хотела, Соня? Чтобы тебя одели, обули, решили проблемы, да ещё и говорить своё мнение позволили? И самое в этом всем обидное, что я уже не могу психануть и уйти. Просто морального права не имею! Кошки пристроены в лучшую ветеринарную клинику с содержанием, а после спонсорской помощи, одуревшие от счастья волонтёры ещё обещали пристроить котят. На счёт прораба уже переведён задаток за ремонт, а в моих ушах сверкают те самые серьги с бриллиантами. Проработав в ювелирном несколько дней, я могу теперь по достоинству оценить подарок Сергея.

— Ешь, — он придвигает ко мне кусок торта.

— Я не голодна, спасибо, — отвечаю ровно.

— Зря, — Северов забирает себе обе тарелки и нарочито отправляет в рот большой кусок чизкейка. — В этом кафе хозяин — какой-то известный итальянский кондитер. Сам делает все десерты. Ммм. Вкусно! Только здесь сладкое ем.

«Ну и ладно,» — говорю сама себе. — «Мне то какое дело. Итальянец и итальянец. Главное — костюм не обляпайте, Сергей Валентинович!»

Беру со спинки стула свой рюкзачок, достаю из кошелька деньги за кофе и кладу на стол.

— Что это? — дергается бровь Северова.

— Беру ответственность за свои решения, — смотрю прямо ему в глаза. — У вас же именно в таком эквиваленте она измеряется.

— Скорее имеет значение, — хмыкает он. — Что она в таком виде всеми признаётся.

— Я вам очень благодарна, — вспыхивая, вскакиваю на ноги, и чувствую, что слёзы все-таки подступают к глазам, — но если вы решили, что купили меня, то это не так. Тогда… я хочу долговую расписку. Официальную!

— Сядь, Соня, — откидывается на спинку стула Сергей, — я тебя не обижал. Только кусаешься ты не там. Вот скажи… Ты провела ночь с мужчиной в квартире. Если не брать во внимание чувство самосохранения и оставить доверие, как прочее равное условие. Ты же допускаешь, что между нами произойдут более интимные вещи, чем поцелуи?

Щеки — это мои предатели, они начинают не просто гореть, а жечь!

Но не могу же я ответить Сергею, что действительно думала о нем. Пыталась как-то сопоставить отношения подруги и ее парня с нашими…

— Ай ай, плохая девочка, — довольно хмыкает Северов. — Поэтому тебя прежде всего должен был волновать вопрос, здоров ли я.

— Так мы же с вами… — я даже не могу поднять глаз. — Целовались уже. Ну и детей тоже вряд ли хотите… — прикладываю ладошки к лицу и чувствую, что мы продолжим этот разговор, да ещё и в общественном месте, то я просто сгорю от стыда. И останется на стуле от меня уголёк.

— Соня… — выдыхает Сергей, посмеиваясь. — Я вот, честное слово, даже не знаю просвещать тебя или нет. Но не здесь. Это точно. Могу сказать только то, что моя ответственность распространяется и на эту сферу. Тебе не о чем беспокоиться. А сейчас, ешь давай торт, и поедем купим кое-что из одежды. Я заскочу в офис, а ты погуляешь по магазинам.

— Ну хватит, — не выдерживаю я. — Вы же понимаете, что я не могу себе этого позволить. Можно я просто съезжу и заберу свои вещи…

— Можно, — кивает Сергей. — Как объясняться в интернате будешь, куда съезжаешь, уже придумала?

— Нет… — чувствуя себя дурочкой, понимаю, что он снова прав.

И теперь утверждение, что я не имею права спрашивать его про личную жизнь, кажется более чем обоснованным.

— Соня, давай чтобы между нами больше не было этой неловкости. — Северов достаёт деньги и кладёт на стол. — Счёт, пожалуйста, — делает мах рукой официанту. — Я больше никак не буду участвовать в твоей финансовой независимости, кроме официальной зарплаты. Проживание на моей территории и продукты, ты сможешь оплатить ужинами и завтраками. А вот за все остальное я хочу получить свою благодарность, — голос Сергея опускается на последних словах до бархатных интонаций, и я, отзываясь на них, начинаю трепетать.