Они сидят за круглым полированным столом мореного дуба в больших креслах с массивными подлокотниками и высокими спинками. Их окружает просторный зал с паркетным полом стенами и потолком, обшитым полированными деревянными панелями и тремя резными деревянными дверьми меж которых стоят полки с книгами. Комната освещается канделябром в четыре рожка, ориентированных по сторонам света, стоящим на столе.

– Разве кому-то надо напоминать, что было триста лет назад!? – сухо осведомился пурпурный.

– Нет, но ты думаешь? – спросил его одетый в мантию цвета южного моря.

– Мы не должны проморгать это ещё раз! – строго сказал одетый в пурпур и его ухоженные ладошки звонко шлепнули по подлокотникам. – Ты думаешь, каждый раз будет находиться герой?

– Да я все понимаю, но от храмовников не осталось даже памяти! Нет даже самого Храма! – вступил зеленый.

– Это что-то меняет? – поднял бровь пурпурный.

– Нет, – выдохнули оба собеседника, остальные просто покачали головой.

– Так что господа нам надо быть начеку, – сказал одетый в пурпур, он строг и собран глаза как у хищника высматривающего жертву. – В тот раз все начиналось тоже безобидно.

– Да мы согласны с тобой, – закивали мужи.

– Тогда за дело! – сказал пурпурный и встал.

Все поднялись вслед за ним и разошлись.

Город Вольный щеголял высокими и гладкими, как скала каменными стенами и подпирающими небосвод башнями, но, как и раньше он радушно раскрывал объятия любому путнику, будь то торговец или воитель, властитель или беглый каторжник. Улицы все укрыты брусчаткой, дома сплошь каменные в три-четыре этажа затянуты плотным ковром вьюнка. На окнах, как и прежде ставни и решетки.

Базары, похоже, стали ещё больше и ещё шумнее. Алиса торгуется, как водяной на одном из них из-за лошади в результате получает лучшего степного скакуна за половину его реальной стоимости и, пополнив седельные сумки, покидает гостеприимный град.

– Великий хан не вели казнить, вели слово молвить, – сказал черноголовый юноша с короткой стрижкой с монголоидным типом лица, стоя на одном колене и склонив голову. Он одет в кожаные штаны и безрукавку.

– Внимаю тебе, – сказал хан. Крепкий поджарый мужчина с черными, как смоль волосами, собранными в хвост, который доходил до пояса и лицом якута. Сидящий на меховом ложе в одних кожаных портах.

Они находятся в просторном чуме, застеленном коврами и укрытом оленьими шкурами.

– Великий хан. В наши земли пришел народ новый, народ неизвестный. Они ставят свои юрты на просторах белых земель, пасут своих диковинных животных, – выпалил парень, не поднимая глаз.

– Ты сказал им, что они на чужой земле!? – строго спросил хан.

– Да, но они сказали, что белые земли просторны, всем места хватит, – ответил юноша, пригибая голову, будто опасаясь удара.

– Ты сказал, что у нас много острых мечей!? – грозно молвил мужчина с хвостом до пояса.

– Да, но они сказали, что не хотят войны, но если придется, они покажут остроту своих копий, – ответил парень, сгорбившись, но голос его по-прежнему громкий, а речь разборчива.

– Они бросают нам вызов! – сказал хан, вскочив с ложа, кулаки сжаты, глаза горят, грудные пластины ходят туда сюда как створки массивных ворот. – Мы должны показать кто в доме хозяин!

Конец ознакомительного фрагмента.