Сергей замер в паузе, устремив взгляд вперед сквозь лобовое стекло куда-то в бес-конечную даль, словно воскрешая из памяти по крупицам столь важный эпизод жизни.

– В смысле – ты идешь? – не сообразил я.

– Ну я иду! Одно лицо! Я смотрю на него и понимаю, что мы похожи как две капли воды! – Сергей вышел из оцепенения воспоминания, принялся с горячностью пояснять. – Вообще копия! Понимаешь?

Сергей глянул на меня, прочитал недоумение на лице.

– Да, я сам ахерел! И это длилось буквально несколько секунд! Он прошел так вдоль сцены мимо первого ряда кресел, стал подниматься на сцену и все… – напарник за-мер, держа руки над рулем.

Включился зеленый и стрелка вправо, сзади посигналили. Сергей воткнул переда-чу, мы свернули вправо на мост.

– Да ладно, Серый, как вы можете быть похожи!? У вас в принципе разные формы лица! У него треугольное с острым подбородком, а у тебя прямоугольное! – возразил я, мне сделалось смешно.

– Роман, да вот так! Я тебе говорю, как было тогда – я смотрю и вижу, что мы похо-жи с ним! – с горячностью парировал Сергей.

Я глянул скептически на лицо Сергея – заплывший массивный подбородок на гра-ни двойного, толстые чрезмерно непропорциональные губы, вытянутое лицо, короткий нос, широкие и чуть раскосые глаза, низкий покатый лоб с гипертрофированными выпи-рающими надбровными дугами. «Ничего общего», – резюмировал я про себя, совместив лицо Сергея с внешностью известного актера, вслух произнес:

– Серый, ну, не знаю… я не вижу между вами никакого сходства…

Мои слова обидели его. И я понимал, что требуется от меня не так уж и много, лишь сказать – Да, Серый, вы с ним очень похожи! И все. И напарник получил бы удов-летворение. Да собственно и история им была мне рассказана лишь для получения моего подтверждения. Случай показался мне по-детски забавным. Я бы мог подыграть самолю-бию напарника, но врожденная прямолинейность ответила за меня. Сергей же, услышав отрицание, повел машину с тягостным лицом. Я физически ощущал его недовольство мною, заполнившее на время салон машины. Мне вдруг сделалось еще смешнее, я поду-мал: «Надо же, какими крохами готов человек довольствоваться, лишь бы подпитывать вовремя свое самолюбие».

Мы въехали на завод, подкатили к складу. «Газон» стоял у закрытых ворот, Алек-сей Семенович прогуливался рядом с папиросой в зубах. Мы поздоровались с ним, откры-ли склад. «Газон» завелся, с диким скрежетом и судорогой воткнулась передача, машина с воем поползла задом к складу, остановилась в метре, затихла. Алексей Семенович прыг-нул в будку и принялся подавать оттуда коробки стирального порошка. Я стал перекиды-вать их Сергею, тот – ставить на поддон в штабель. Полчаса монотонной работы и товар был принят. Сергей небрежно вместо росписи нарисовал каракули в накладных Алексея Семеновича, поставил печать, вернул тому документы. «Газон» завелся и, натужно воя, покатил прочь. Я вышел на улицу, осмотрелся.

– Серый, надо бы почистить снег перед складом… – сказал я.

– Да че его чистить, Роман!? – возразил тот, затворяя складские ворота. – Уже зима кончается… снега немного, прикатается…

– Ну, тоже верно… – кивнул я, окинул взглядом территорию. Кругом все казалось в полном запустении. Я будто находился на все том же отшибе жизни, где ничего не проис-ходило, даже люди, как Алексей Семенович, появлялись редко. Ползущие с северо-запада низкие свинцовые тучи удручали еще сильнее. Но лень Сергея удручала больше. Я пом-нил, как у нас с отцом, даже тот склад напротив – низкий и сырой – содержался в образцо-вом порядке. Территория перед ним зимой была всегда чищена от снега, лед сколот. Я ки-нул взгляд на старый склад напротив. Здесь же, пока были наемные люди – Петя, Сеня – склад и территория перед ним тоже пребывали в относительном порядке. Теперь же все оказалось пущенным на самотек. Мне стало обидно за свой труд. Сколько его было вло-жено – моего труда, труда отца – в то, чтобы выкарабкаться на такой шаткий, но уже зна-чимый уровень. И теперь все прежние старания медленно перемалывались ленью одного человека. Мне вдруг нестерпимо захотелось вопреки всему схватить лопату и начать чис-тить снег, чистить до тех пор, пока не воцарится прежний порядок. Я сцепил зубы и сдер-жал себя, закрыв на все глаза. Все во мне тяжело смирялось с потерей своих прошлых трудов, но я уже не хотел растрачивать свои силы напрасно. «Все это должно умереть… Если один не хочет грести, то нет смысла грести за двоих, как бы не обидно было… не в коня корм…» – ползли в моей голове мысли, такие же тяжелые и невеселые, как тучи.

Конец ознакомительного фрагмента.