– Через полтора года, – выдал я, чувствуя, как с каждым произнесенным словом мне становится легче, а решение мое тверже. – Весной две тысячи девятого подача докумен-тов, предварительный конкурс, потом летом экзамены и осенью начало обучения…

Мы въехали на кольцо и, должны были по касательной проехать его прямо к авто-мастерской, но Сергей машинально повел «мазду» по кругу.

– Блин, Роман, из-за тебя на кольцо заехал! – раздраженно сказал он.

– Ну ниче страшного, прокатимся по кругу разок… – сказал я.

– А как же наша фирма?? Тут же у тебя половина!

– Я уже думал над этим, Серый… Просто передам свою половину отцу, и трудитесь вдвоем дальше на здоровье! А я поеду…

Сергей притормозил, впуская на кольцо машины с примыкавшей дороги.

– А че ты щас то мне сказал?? – произнес он. – Еще ж времени много!

– А я специально заранее тебе сказал, чтоб мы могли подготовиться без спешки… оформить, какие надо документы, и я уже чтоб, когда время подойдет, поехал в Москву со спокойной душой, зная, что все у вас тут нормально…

Машина пробежала круг по кольцу, подъехала к автомастерской. Сергей молчал.

– Мне хорошо так? – сказала мать и повернулась ко мне. Я только вернулся с рабо-ты, переступил порог квартиры, замер у входа, уставился на мать. Она подстриглась, сде-лала короткую стрижку, похожую на ту, что делала часто в молодости, ей такая всегда шла. Только резала глаза разница – перед зеркалом стояла резко постаревшая женщина. Стрижка шла ей и такой, но словно усиливала возраст матери. Глубокие носогубные складки прорезали лицо вниз, словно оттягивая собой кожу. Края губ тянулись туда же вниз, явно указывая на скорбные и тяжелые события в жизни обладательницы лица. Глаза матери блестели. Я обрадовался и зацепился взглядом за них, боясь вновь начать разгля-дывать ее постаревшее лицо. Но внутри мне стало легко. Я понял, что мать бесповоротно вышла из своего ужасного состояния и вернулась к жизни. В ее глаза вернулся блеск, глубокий взгляд, но вместе с этим поселилась и сильная боль. На меня смотрела пожилая женщина, во взгляде которой собралась вся боль мира. Глаза матери смотрели на меня сквозь эту боль, светились и улыбались.

Конец ознакомительного фрагмента.