Третья карта была составлена «современником» Сарагона, генералом Западного легиона Отаном Чёрным. Бравый вояка с дурной репутацией не потрудился наносить какие-то там статуи, но всё же некая безымянная таверна была начерчена на королевском тракте в 20-ти рамах от города. Наверное, кроме фортов, замков и пограничных башен Отан Чёрный постарался указать месторасположение всех пивных по стране. Видать, он был любителем этого старого доброго ячменного напитка и хотел точно знать, где они находятся, когда его легион будет маршировать на войну.

Сарагон случайно нажал на ссылку о генерале и Галактическая Википедия перекинула его на страницу с подробной информацией об Отане. Там шел довольно длинный перечень гнусных злодеяний генерала-клятвопреступника и богохульника. Также упоминалось и о его смерти. В этом месте Сарагон усмехнулся. Да, пару дней назад так всё и произошло. Во время вооруженной стычки с мятежными крестьянами из села Труфельдино, которые отказывались платить налог за чистейший воздух королевства, дарованный своим подданным благодушнейшим королем Карамара Урсом Первым и Последним (так правитель именовался в исторических документах во время своего правления, а после – Урсом Кровавым или Урсом-людоедом) генерал погиб.

Но Википедия конечно же ничего не знала о неком Сарагоне, который намеренно возмутил отчаявшихся крестьян на бунт как раз в то время, когда недалеко от Труфельдино был разбит лагерь Западного легиона. При нападении на бунтовщиков, генерал решил показать своим легионерам «как надо бить собак» и так увлекся рубкой крестьян на две половины своей непревзойденной двуручной тяжелой клейморой, что и не заметил, как кто-то стрельнул в его красную бычью шею из духовой трубки отравленным дротиком.

Электронная энциклопедия не уточняла от чего умер Отан Черный, но справедливо заметила, что король Урс в тот день потерял одного из своих преданнейших слуг. Как гласит народная Карамарская пословица «Укрези-шакан-велуб-инмата-хари» (Слабый не одержит победу над сильным в честном бою).

После очередного волчьего воя, который раздался уже не так далеко, Сарагон закончил экскурс в историю и спрятал планшет-книгу в вещевую сумку.

На лес уже почти опустилась ночь, когда у дороги показался деревянный дом с мансардой, из окон которого шел теплый желтоватый свет. Внутри было жарко натоплено. Огонь, в сложенном из обтесанных камней очаге вовсю пылал и яростно облизывал тушу кабана на вертеле. Толстый трактирщик в грязном белом фартуке поливал тушу дешевым вином и огонь с треском недовольно огрызался. За грубо сколоченными деревянными столами сидели местные крестьяне и вели оживленную беседу между собой, играли в кости, и прерывались лишь для того, чтобы приложиться к своим глиняным высоким кружкам.

– Чем прикажете потчевать вашу милость?

Трактирщик подбежал к Сарагону и рассыпался в любезностях.

– Мясо, выпивка, ночлег! – коротко приказал путешественник и бросил на пропахший горьким пивом дубовый прилавок несколько золотых.

Хозяин трактира ловко сгреб монеты и скрылся в дверном проеме из которого валил пар. Это видимо была кухня. Сарагон сел за ближайший к нему столик, в центре которого чадила масляная лампа, испускавшая из себя больше дыма, чем света. Крестьяне не обращали на него никакого внимания. Когда по столу рассыпались кости, в таверне на мгновение устанавливалась гробовая тишина. Как только игровой расклад становился известен, крестьяне громко восклицали, смеялись над проигравшими, спорили и роготали от грубых и скверных шуточек. Правда, ругательств и местного жаргона Сарагон не понимал, их в словаре чипа не было.

– Да ты сапран-тапу-вилшмак-нигуб! Аха-ха-ха-ха-ха!

– Этот крахмол-саба пришел ко мне на заре, в чем мать родила. Я предложил поганцу свою сношенную рубаху и порванные штаны, но запросил за них пару злотых!

– И что дал?

– А куда он псахак денется? Кабы его встретил в таком виде патруль, кирдыком отправил бы на Королевские прииски. Рабочая сила сейчас в золоте. Бубнят, что Красная чума обезлюдила весь Мораванский берег.

– Святая Иехония…

– Ставлю пяток чистых сребренников, да поможет мне Сакральный Дункарус.

– Недавень часовенку Дункаруса пожгли. Сгорела дотла, аки свеча. Не уважит он теперь бабаведов. Проси лучше Ралана-Яйценосца…

– Скоро налог на дождь платить… Намедни сделал ритуал Золотого Бума на Темную Луну.

– И шо, помогло?

– Только волосы себе попалил, вот видишь?

– Ну и клопень же ты! Аха-ха-ха-ха!

– А священной Ядуанне не пробывал взывать утробно?

– Как же, взывал! К памятнику ея ходил босым. Не призрела благодатная!

В это время из кухни вышел трактирщик и улыбаясь в сивый ус направился в сторону Сарагона. Обеими руками он торжественно держал большое блюдо с аппетитным жаренным окороком, устланным некими пахучими листьями и разноцветными овощами. Вслед за ним вышла тощая бледная служанка, несшая в руках большую темную бутыль с вином и посеребряный кубок, видимо предназначенный для важных персон.

Крестьяне на мгновение замолкли, наблюдая за этой процессией.

– Кияк жирный бутож Вулу дал. – подозрительно зашептались они.

Блюдо и вино с почтением приземлились на столе перед Сарагоном.

– Приятной трапезы, господин! – пожелал трактирщик и довольно потирая ус откланялся.

Мясо и овощи были несолеными. Сарагон знал, что сейчас соль и за золото не купишь, только у контрабандистов, а за это головой на плахе поплатиться можно. Единственное место продажи – в столице, в Королевской аптеке на Прудовой улице. Там соль весом меняют на ртуть. Ранее покинутые ртутные шахты вновь заработали на полную катушку.