— Лавр прознай, где остальные и не дай им уйти. Сечь не треба, токмо связать. Аще треба известить Филиппа, — раздал я распоряжения и поспешил в палату, где все еще лежал наглый посланник князя.

Я связал «гостю» руки и вылил ему на голову кувшин с водой.

— Ну? Я боярин Корней Владимирович, а кто ты, акаем? — спросил я сразу после того, как посланник начал приходить в себя.

После того, как я выслушал обо всех тех пытках, которым меня подвергнет этот наглец и после нескольких весьма ощутимых тычков по болезненным местам излишне спесивому княжьему посланнику, разговор начал спориться.

Зовут его Лотарь и он сотник, был таковым при князе Юрии. Прибыл действительно по поручению великого князя. Так же князь потребовал доставить меня в самое ближайшее время, чем и хотел заняться сотник, чтобы выслужиться перед новым господином. Лотарь предполагал, что я сразу же начну перед ним лебезить и чуть ли не отдам свою жену скрасить ночь, но вот получилось не так и меня ждут серьезные неприятности, так как князь очень его «уважает и ценит». Даже за то, что избил верного и самого главного слугу великого князя, меня ожидает великая кара, как и всю мою семью. На последнем замечании я не выдержал и еще раз хорошенько приложился.

Я уже вспомнил этого парнягу — этот сотник некогда стоял на соборной площади у Успенского собора во Владимире, когда мы шли на помощь князю Вячко в Юрьев. Тогда он также выказывал спесь, и вызывал отвращение у наших воинов.

Рассказал Лотарь и то, что князь сильно мной интересовался, как и воинской школой, походом на марийские роды и то, что они платят дань не ему, а некому боярину. Торговые операции так же заинтересовали князя. Спрашивал он и о наемниках генуэзцах.

Все правильно делает князь! Вот только что в его голове роится? Вряд ли сразу убьет, должен же он разобраться в событиях и продумать их последствия. Я же предполагал, что приз в виде обученных воинов или серебра должен смягчить эмоции князя. Только вот в традициях средневековья — не получится ли мне ощутить себя мазохистом, так как разговор может начаться с дыбы, а уже позже, когда сломают, позволят встретиться с князем, и я с превеликой радостью соглашусь на любые условия.

Еще до прихода Филиппа, я стал собираться в путь. После такого демарша, что тут устроил с посланником, мне было жизненно необходимо первому добраться до князя.

— Ты идешь до великого князя? — спросила растерянно Божана. Я не сразу ответил, примечая полоски на щеках любимой, оставленных слезами. — Прости мя, любы. Сегодня…

Божана не заплакала, но говорить дальше не могла. Я подошел и обнял ее.

— Все будет добро, любая. Ведай, что я всегда вертаюсь, — сказал я, поглаживая жену по голове и переминая в пальцах черные густые, такие родные волосы.

Через час прибыл Филипп с Еремеем. После недолгого спора, все пришли к выводу, что к князю ехать необходимо. Еремей же был готов дать бой и великому князю, но я его успокоил. А вот отказаться от его сопровождения не получилось. Филипп же быстро сориентировался и послал Тимофея в усадьбу Речного, где последний месяц базировалась сотня Божко, как дежурная, готовая в любой момент к походу. Я уже не хотел сопротивляться, и согласился со всем. Возможно, прибытие с сотней ратников может мелкие вопросы снять, да и на дорогах после небольшого периода безвластия начали шалить тати.

Через два часа наша процессия из ста трех вооруженных ратников одвуконь покидала родное поместье. Через два дня Филипп отпустит задержанную сотню великого князя. Нам же за это время нужно было постараться перевернуть ситуацию в свою сторону.

Добрались до Владимира быстро и без приключений, а вот войти в стольный град ночью не получилось, поэтому заночевали в окрестностях. Утром же у ворот нас встречали.

— Ты Корней Владимирович з Унжи? — спросил невысокого роста мужик лет сорока с выдающимся животиком.

— Так, а ты кто есть? — в ответ спросил я, внутренне борясь со своим волнением.

Я прекрасно понимал, что именно сейчас ситуация такая, что либо пан либо пропал. Во власти князя казнить меня, обвинение против активного человека, коим я для местной знати и являюсь, состряпать можно довольно просто — только воля правителя. Может и просто создать условия, когда я не смогу ничего делать, даже просто отобрать воинскую школу и все мои начинания под ударом.

— Нечай я! Посыльный князя, — сказал мужик, при этом его лукавые глазки резко изменились на серьезные рентгеновские аппараты. Я прямо ощущал, как его взгляд пронизывает все тело. — Зброю ближникам дай и коня. Ой, а добры конь у тя!

Я стал снимать брони и все вооружение. В эту поездку я оделся только в местное, предполагая, что мой доспех, как и конь, могут достаться князю. Вот только и тех двух коней, что я взял во Владимир, так же было жалко — это были скакуны из личной конюшни эмира.

Когда вперед выбрался Бер, я рукой его остановил и попросил не делать не опрометчивых действий. И тут впервые моя тень меня не послушалась. Гигант молча начал скидывать оружие и доспехи на землю, вот только свой уникальный меч фламбер, он бережно передал Божко. Сотник еще до подъезда к Владимиру, получил двести гривен для вольготного размещения и питания ратников. Сейчас он тоже рвался в бой, но я взглядом остановил героя обороны поместья в прошлом году. Пусть развлечется в стольном городе, да в моем поместье похозяйничает.