Шрифт:
Мелкий хмырь попытался стукнуть Тиграна сбоку бутылкой вина, но тот выхватил ее, швырнул в противоположную стену. Бутылка разбилась, орошая осколками и бордовой жидкостью старый коричневый паркет. Впрочем, двое дерущихся этого даже не заметили.
Мозг Тиграна отключился, здравый смысл покинул помещение.
— Тигран! — вдруг прорезался через красное марево женский крик.
Секунда, и Аня повисла у него на плече, моля прекратить.
Тигран отпихнул ее локтем, обернулся и злобно рыкнул:
— Любовника жалеешь, милая? По-о-оздно…
— Он не любовник мне! Он гей!
Тигран чуть ослабил хватку, удостоил жену более внимательным взглядом, а та пропищала:
— Я принесу доказательства!
Метнулась на кухню, а потом вернулась с мобильником в синем чехле.
— У тебя же есть фото с приятелем, ты же мне показывал… — забубнила, обращаясь к белому сморчку, которого Тигран продолжал держать за горло, хотя уже сильно не сдавливал.
Аня поводила пальцем по экрану, ткнула на фото и сунула экран Тиграну в лицо. Тут-то он и увидел, что сморчок действительно голубого цвета, иначе с таким упоением не целовался бы с каким-то бородатым типом.
— Охренеть…
Тигран резко разжал пальцы, а противник осел прямо на пол, хрипя и держась за пострадавшую шею.
— Я не понял, зачем ты поехала к какому-то гею? — Тигран повернулся к жене, уперев руки в боки.
— Это мой школьный друг Саша. — Она замахала руками. — Он некоторое время назад перебрался в Краснодар, я много раз тебе про него рассказывала, пока училась… Вечно ты так, не разберешься и взрываешься…
Тигран почесал лоб, порылся в закромах памяти. Сашу помнил, друга-гея — нет.
— Я думал, Саша — девочка, — наконец признался он.
— Оно и видно, как внимательно ты меня слушал… — возмутилась Аня и бросилась к пострадавшему.
Тигран поморщился, наблюдая за тем, как Аня осматривает горло чужого мужика.
— В порядке… — прокряхтел тот, впрочем, не делая попытки подняться.
— Зачем ты вообще сюда явился? — спросила Аня с обидой в голосе. — Сам велел мне уходить…
— Вот зачем! — Тигран достал из кармана куртки пакет с двумя ингаляторами. — Ты забыла…
Аня поднялась с пола, взяла у него сверток, достала ингаляторы. А потом вместо спасибо продолжила тем же обиженным голосом:
— Я не забыла, просто эти уже старые, с почти истекшим сроком годности. Я новый заказала, его и взяла с собой…
«Мог и не ехать…» — дошло до Тиграна.
— Где Лейла? — прохрипел сдавлено.
— В спальне. — Аня кивнула в сторону комнаты с закрытой дверью, а потом спросила с опаской: — Зачем тебе она?
Не говоря ни слова, Тигран пошел в спальню, приоткрыл дверь и увидел ребенка, спящего на темно-синем покрывале. Рядом горел ночник. Удивительно, как не проснулась, должна бы, учитывая, как он тут пошумел.
Будто дверь в другой мир открыл, ей-богу. В мир, где нет отвратительного мордобоя, ревности, предательства, где все спокойно и прекрасно, прямо как личико Лейлы, освещенное желтым светом ночника. Еще недавно весь мир Тиграна был таким, и как жаль, что все это оказалось ложью.
«Не моя! Не моя! Я же не люблю детей, которых вижу на улице, так? Она имеет ко мне ровно такое же отношение».
А в груди жгло, давило, распирало больное чувство к этой крохотной девочке. Как же не хотелось оставлять ее здесь, кто бы знал. Но если заберет Лейлу, Аню тоже нужно, а этого Тигран никогда не сделает.
Три года он растил малышку, баловал, имя сам дал… Может быть, дело как раз в имени? Поэтому такие глубокие чувства? Ведь общей крови нет.
— Не трогай ее! — услышал он возмущенный шепот Ани.
Жена подошла к нему и теперь сверлила злым взглядом.
В этот момент Тигран понял — если он не хочет всю оставшуюся жизнь мучиться, нужно резать по живому, резать и прижигать.
Он не на улице Лейлу оставляет, а с матерью, которая и должна заботиться о нагулянном малыше. Это не его ребенок, не его проблема Его жена — лгунья и предательница, она целых четыре года водила его за нос. Нет ей за это прощения, и облегчать ей жизнь заботой о плоде ее измены Тигран не будет.
— Подумай о том, чтобы сменить ей имя, — пробурчал он, уходя.
Глава 7. Так ли сильно она виновата?
Когда за Тиграном закрылась дверь, Аня поспешила ее запереть и выдохнула с облегчением. Правда, облегчение это длилось не дольше пары секунд и очень скоро сменилось чувством вины по отношению к хозяину квартиры, так радушно ее принявшему и приютившему.
Аня сразу же поспешила в ванную, куда ушел Саша.
Застала друга разглядывающим свою шею перед старым, слегка заляпанным зубной пастой зеркалом.