– Деньги!

Шуша плюнул в сторону и отпустил бледного Александра Ивановича. Потом вынул из кармана шорт деньги, снял с головы старика кепку, положил купюры на лысину и, уже скалясь, водрузил головной убор на место.

– Подавись, старый хер!

Шуша исчез так же ловко, как и появился.

Александр Иванович забрал деньги, вытер со лба пот и медленно поплёлся к рынку, где помогал своему давнему знакомому держать мясную лавку.

Рынок находился в самом центре города, подпирая с одной стороны здание автовокзала и смотря через дорогу на мэрию. Жизнь кипела здесь с самого восхода солнца и остывала лишь к его закату. Александр Иванович всё ещё никак не мог привыкнуть к новому статусу этого места: экономические реформы сделали рынок тем, что в послевоенные годы называли «градообразующим предприятием». Иначе говоря, здесь было чуть ли не единственное место в городе, где можно было добыть деньги. И их добывали в меру своих способностей и талантов: продавали, перепродавали, воровали, обманывали, запугивали или становились милиционерами.

Народу топталось много, кто-то что-то кричал кому-то, парило солнце и всё гудело, как пчелиный улей. Александр Иванович пробирался по знакомому пути, проскальзывая мимо тел и лиц. Несколько дольше обычного он пробирался к привычному месту.

Лавка Митрича находилась на распутье: сразу после торгового места №16 (так называлась его лавка в разных бумагах) рынок развивался по двум направлениям. Налево уходили торговцы одеждой, обувью, стройматериалами, хозтоварами и чем-то ещё в этом духе. Направо шли местные земледельцы и рыболовы. Местные воротилы считали, что здорово наживаются на Митриче, что дали ему довольно неудобное место, ведь все остальные торговцы мясом и молоком располагались ближе ко входу, но толстый румяный Митрич не огорчался. Платил и за аренду, и за «безопасность», и местным милиционерам (тут Александр Иванович не знал за что, но особо и не интересовался). Это давало ему спокойную, обеспеченную жизнь, а о большем он и не думал. Рукастый проворливый Митрич мог справляться и в одиночку, если б был жаден или спесив, но мясник обладал весьма немногими отрицательными качествами, и, как правило, был центром доброй дружной компании. Всё это притягивало к нему честных и почти всегда печальных работяг, толстых домохозяек, худеньких мальчишек, всегда в изобилии наполнявших рынок, и котов всех мастей и окрасов.

Поэтому Александр Иванович не удивился, когда, добравшись до своего рабочего места, обнаружил Митрича, кормящего маленького рыже-белого тощего котёнка.

– Здорово, Митрич! – обратился к нему Александр Иванович и протянул руку. Митрич поднял на него глаза, расплылся в улыбке и пожал протянутую руку:

– Приветствую, Александр Иваныч! Дома не сидится? Торговли-то нет, сам видишь, тут и я-то больше для порядка, чем для дела…

– Да я от Марьи Ивановны. Зашёл водички попить, посидеть…

– Да, это правильно, – почесал затылок Митрич, пока Александр Иванович наливал в жестяную кружку зубодробительно холодную воду из старого крана. – Чтить и помнить непременно надо… Сколько вы вместе-то прожили?

– Мало, Митрич, мало!

Старик улыбнулся и кивнул в сторону прилавка:

– Здравствуйте, Галина Иванна!

С той стороны в улыбке расплылось толстое круглое лицо с ярко накрашенными губами:

– Здравствуйте, Александр Иванович! Здравствуйте, Алексей Дмитриевич! Ко мне завтра зять приезжает! Придётся, как вы понимаете, угождать…

Толстяк Митрич поднялся, приветствовал лучезарной улыбкой и занялся привычным для себя делом: показывал, взвешивал, обменивался последними новостями, что-то рассказывал. К Митричу вообще приходили не только купить мяса. Важно было и пообщаться. Мясник являлся одним из лучших поваров в городе, умел готовить и экзотические блюда, а главное, умел рассказывать про всё на свете. От всех этих его качеств мясо становилось особенным, хотя и исключать собственно профессиональные его навыки никак нельзя, ими он владел в совершенстве.

Бедный котёнок, тем временем поплутав около ног Митрича и не получая требуемого внимания, практически сразу же пришёл урчать и тереться о ноги Александра Ивановича. И даже когда Митрич вернулся на своё место после непосредственно работы, возвращаться обратно не захотел.

– Ах ты, проказник! – негодовал Митрич. – Стоило мне на минутку отлучиться, как он обо мне забыл тут же и уже обратно, ты смотри, никак не идёт!

Он для верности своих слов отщипнул кусочек куриной кожицы и протянул котёнку:

– На!

Котёнок остановился, потянул носом, но через секунду продолжил тереться и урчать как мотор о ногу Александра Ивановича, чем вызвал приступ смеха у наблюдавших за этой сценой.

– Молодец! – крикнул кто-то из посетителей рынка, – Митрич, ты не тем соблазняешь! Дай мяса!

Митрич развёл в стороны маленькие круглые руки:

– Это ж не тигр, а котёнок!

– А мясо-то чует! – раздался гогот.

Александр Иванович легко поднял его рукой к себе на колени и сделал глоток из жестяной кружки.

– Смотри, прикипишь! – улыбаясь, ткнул пальцем в котёнка Митрич.

– А что плохого? Он меня переживёт!

– Сплюнь, Александр Иваныч! Тебе ещё сотню лет жить!

– Это ты, Митрич, сплюнь! Куда мне столько?

– Ты это брось! Ты так не рассуждай! Это… Ты так не надо…

– Да что ж здесь худого? Своё пожил, сына вырастил, уже у него дочка. Моя Марья Ивановна уже там…

– Брось, говорю! – пробасил Митрич. – Пожил он своё… Откудаво ты это знаешь? Не тебе решать!

– Так я и не решаю!