– Симпозиум – это что-то вроде большого собрания? Я правильно понимаю?

– Правильно, – улыбка едва коснулась губ батюшки.

– Что же тут думать, дорогой вы наш. Раз пригласили, значит, ваше мнение интересно. Когда-симпозиум-то?

– Скоро, через две недели.

– Езжайте спокойно, батюшка, я присмотрю за монахами.

– Спасибо вам большое отец Виктор, чтобы я без вас делал, – батюшка облегчённо вздохнул и, попрощавшись, поспешил в читальную избу, где уже несколько лет каждый вечер он собирал монахов и читал им произведения своего любимого автора Достоевского Фёдора Михайловича. Надо сказать, что эти чтения вслух, полюбились монахам и они с нетерпением ждали вечеров.

– На чём мы остановились, – батюшка листал произведение "Братья Карамазовы", ища закладку. – Ах да, вот, – и он стал читать.

"Братья, любовь – учительница, но нужно уметь её приобрести, ибо она трудно приобретается, дорого покупается, долгою работой и через долгий срок, ибо не на мгновения лишь случайное надо любить, а на весь срок"…

Монахи сидели и внимательно слушали. После вчерашнего пожара эти слова им как никогда были близки. У всех в памяти ещё отчётливо стояли картины вчерашнего дня; и то как дружно, сплотившись тушили огонь, как рискуя жизнью Епифан спас друга. И возможно кое-кто хотел быть похожим на Алёшу Карамазова, но все были едины во мнение, что батюшка Леонид их местный старец Зосима. И хотя батюшка был молод и занимался-то он в основном организаторскими делами, ведая предпринимательской деятельностью в монастыре; пробивая заказы, покупая стройматериалы, выбивая помощь спонсоров, но вместе с тем именно к нему шли поговорить по душам, исповедоваться, спросить совета.

В институте мозга на кафедре нейрофизиологии города Москвы, обсуждали результаты эксперимента на крысах. В лаборатории находился директор института Эдуард Семёнович, заведующий лабораторией, доктор медицинских наук Фёдор Николаевич и ассистент кафедры – аспирант Слава.

– Матильда чувствует себя превосходно, – радостно докладывал аспирант.
– Вживлённые чипы никак не отразились на работе мозга крысы. Но, что самое главное, мы теперь имеем возможность воочию наблюдать за работой её мозга.

Показывая указкой на развешенные томографии мозга Матильды, аспирант подробнейшем образом комментировал их.

– Спасибо Слава, вы свободны, – профессор поблагодарил аспиранта, когда тот закончил докладывать.

Дождавшись, когда ассистент выйдет, директор института обратился к заведующему лабораторией.

– Ну что, Фёдор Николаевич, работа проделана огромная. Как я понял, смертей нет! Все крысы, которым были вживлены чипы – живы и чувствуют себя превосходно.

– Да, Эдуард Семёнович. Теперь, как говорится дело за подсадными людьми.

– Слово-то, какое подобрал.

– Ну, не знаю, как их обозначить, но смыл вам понятен – те, которым мы вживим чипы и у кого будем искать преступные мысли.

– Вопрос, где таких взять.

– В этом вся загвоздка Эдуард Семёнович, добровольцев пока не нашлось, все шарахаются от этих чипов как от чумы.

– Ищи быстрей Фёдор Николаевич, столько учёных развелось, ахнуть не успеешь, как обгонят. Мы должны быть первыми и как говорится за ценой не постоим.

– Стараемся. Скоро на симпозиум в Новосибирск еду, узнаю, нет ли похожих наработок.

– Держи меня в курсе дела, – директор поднялся и вышел из кабинета.

Время было семь часов вечера. Фёдор Николаевич тоже не стал задерживаться и сразу же вслед за директором, закрыв кабинет на ключ, пошёл домой. Жил он в квартале от работы, потому частенько ходил пешком. На дворе был конец августа и осень чувствовалась тем, что стало темнеть раньше. Кое-где уже зажглись фонари, жара отступила. Фёдор Николаевич много и напряжённо работал почти всё лето и вот сегодня, подведя некоторую черту в научных разработках, ему нестерпимо захотелось свежего воздуха, потому домой он шёл медленно, вздыхая вечернюю прохладу города. Обычно, идя домой он упорно смотрел себе под ноги, думая о своём. Но сегодня, впервые за несколько месяцев он не думал о работе. Его мозг, не обременённый раздумьями, не контролировал и взгляд, потому тот, в каком-то разгуле кидался из в стороны в сторону. Не успев отметить красивое лицо проходившей мимо девушки, тут же перескочил на бездомную собаку, сидевшую возле мусорного бачка. Но и жалость к собачке не задержала его внимание и уступило место беспокойству о женщине, пытавшейся перейти дорогу в неположенном месте. Портфель в руках учёного раскачивался из стороны в сторону, стараясь успеть за глазами. В общей сложности через тридцать минут после выхода из института Фёдор Николаевич уже разувался в прихожей своей квартиры.

– Федюша, это ты?

– Да, милая.

Жена, выйдя в коридор, нежно поцеловала мужа в щёку.

– Ты сегодня рано.

– Директору отчитывались.

– И как? – спросила она уже из кухни.

Фёдор Николаевич, помыв руки, тоже вошёл в кухню.

– Отлично Иришка, всё складывается просто превосходно! – Фёдор Николаевич, отодвинув стул сел за стол. – Если воплотим все наши задумки, то имя твоего мужа будет греметь на весь мир! И вдобавок кучу денег заработаем.

– Ты кушай, мечтатель, – жена слегка улыбнулась.

Фёдор Николаевич стал есть. Жена сидела напротив и, подперев кулаком щёку, смотрела на мужа.

– А Ленуська наша, где?

– К Свете пошла, у той сегодня день рождения, шестнадцать лет.

– Да, растут дети. Если всё удачно сложится, Ленусю нашу учиться в Англию отправим.

– Хорошо бы, она девочка умная, вся в тебя пошла.

Фёдор Николаевич, поужинав, вышел из-за стола. Жена стояла к нему спиной и мыла посуду.