Экономист Чичеров говорит:

– Продавать землю нельзя и бесплатно раздавать ее нельзя. Пусть государство дает в аренду тем, кто лучше работает, больше заплатит. Я - плачу, совхоз - пусть платит. Посмотрим, кто победит.

Но это лишь мечты. И хотя в 1992 году у Чичерова с Ляпиным все шло нормаль-но - подходят озимая пшеница, горох, гречиха, будут помидоры, положение их не назовешь прочным. Предположим, что завтра директор совхоза Титов уйдет или просто передумает и заберет 47 гектаров арендованной земли. Это ведь в его власти. Сейчас Чичеров с Ляпиным работают вполсилы, а тогда и вовсе им делать нечего.

Пока они довольны своим началом, считают, что в сельском хозяйстве другого пути нет. Хотя и признают:

– Большинство людей, живущих в селе, к фермерству не готовы. Они привыкли жить не рискуя, не пытая судьбу. Люди боятся. Ведь ясно, что кто-то разорится, у кого-то хорошо пойдет. Это жизнь. Один разорился, другой думать будет. Легко идут на фермерство городские люди. Они думают, что калачи сразу растут, и у них есть куда отступать - снова в городскую квартиру. А наши сельские семь раз примерят. В совхозе - гарантированная плата. Здесь - риск. Но кто хочет ехать быстрее, все же покупает машину, хотя есть риск разбиться.

Из признаний (или полупризнаний) директора совхоза:

– Дал им все по-дружески... Вроде по блату. Конечно, другим того не дам, потому что сам с пустыми руками оставаться не хочу. Ведь их двое. А у меня целый совхоз.

– Мы рискуем, потому что быстрей ехать хотим, - сказал Ляпин.

Три года назад приехал я к знакомому председателю колхоза. Человек он ум-ный и грамотный, работает давно.

– Я знаю, - огорошил он меня, - разогнать вы хотите колхозы...

Сроду никого и никогда не хотел "разгонять". Но человеческая боль председа-теля была мне понятна: жили мы, жили, сначала похуже, потом получше, - и вдруг... Вчера я председатель колхоза, исполкома ли, главный специалист, а завтра кто? Гришин, Чичеров потому и известны нам, что редки. В пятьдесят лет очутиться у разбитого корыта несладко.

Никого не хотел я "разгонять", но сказал председателю:

– Знаю все ваши нехватки - техника, стройматериалы и прочее. Но предположим, что завтра все это будет у вас. На сколько поднимете вы удои, привесы, уро-жай? Ведь с тринадцатью центнерами да с двумя тысячами литров мы никогда лю-дей не накормим. Нужно шестьдесят центнеров и семь тысяч литров.

Председатель честно ответил:

– Сможем за год поднять на семь-восемь процентов.

Я молча развел руками.

И прежде и сейчас говорю: способы и методы хозяйствования должны опреде-лять работающие на земле специалисты. Но "разгонять" и "загонять" дело опасное. Об этом сказал и Ляпин, нынешний фермер, пожизненный механизатор: "Если в новое дело загонять кнутом, получится хуже коллективизации". Не кнут, а пример Чичерова, Ляпина, Гришина должен убедить. Но пока он не убеждает.

У Гришина хоть куча кирпича лежит на облюбованном месте. У Чичерова с Ляпиным и того нет. Вагончики, керосиновый фонарь и мечты, которые испол-нятся ли. Мечтали об электричестве. Его нет и вряд ли будет. Мечтали о домах. Но по-ка не осилили даже проекта их. Просят еще земли, им не дают.

Отыскать "врага" и указать на него пальцем - старый прием. Искали и нахо-дили раньше. Находим и теперь. Раньше - "враги народа", сегодня "партократы". Вот и в "Мариновском" не дают землю Чичерову. Кто виноват? "Партократ" директор Титов Михаил Николаевич, работавший прежде и в райкоме и в исполкоме. (Как, впрочем, и Чичеров, а Гришин из обкома ими руководил.) Но ведь у Титова, кроме трех фермерских хозяйств, еще 350 работников со своими семьями, со своей жизнью, где школа, детский сад, поселковый водопровод, земля, техника и худые финансы. Проще всего представить его врагом. Но он не враг. Он дал Чичерову и Ляпину все что мог - землю, технику. И он ведь прав, когда говорит: "Если все раздам, то с чем хозяйствовать, что другим людям останется?"

Чичеров и Ляпин говорят твердо: "Большинство людей к фермерству не готовы. Они привыкли жить по-иному".

Как по-иному? Давайте разберемся. Тот же колхоз "Россия", хутор ли Камыши, Ильевка. Если на подворье колхозника стоит до 5 коров, до 50 коз, свиней до 20 го-лов, их ведь нужно кормить. А кормят эту скотину не только руки хозяина, но и колхозная техника, колхозная земля. Платит он за это весьма условно или вообще не платит. Оторви это личное подворье от колхоза - выживет ли оно? Нет!

"Привыкли жить по-иному". По-колхозному, уточняю я. Колхозный автобус возит школьников. Спортивная школа в колхозе бесплатная. Путевки в санатории, на курорты даже при нынешних ценах полностью оплачиваются колхозом, и даже оплату проезда, нынче не дешевого, берет на себя колхозный профсоюз. Причем отказа в путевках никому нет, приходится их даже навязывать. Бесплатный подвоз топлива, газовые баллоны по 40 рублей (остальное за счет колхоза), значительную часть затрат на газификацию берет на себя колхоз. В колхозном детсаде на каждого ребенка расходуется в месяц 1000 рублей, родители платят в 10 раз дешевле. Похороны, наконец. О них сейчас много говорят и пишут: непосильны они. Колхоз и эти расходы берет на себя. Все это и многое другое, всего не упомнишь, потому что складывалось годами, десятилетиями, вошло в обычай и часто не замечается. Потому что сжились. Плохо это или хорошо, но приросли к колхозу. Оборви - кровь пойдет. Таких людей большинство.

И куда же теперь, я спрашиваю, девать это большинство? Не героев, не первопроходцев, а русских мужиков, которые за век свой - короткий ли, длинный - навидались и наслыхались всяких перемен, на своих боках чуя каждую. Ведь "паны дерутся - у холопов чубы трещат". И жить-то люди стали давно ли не впроголодь. Оделись, обулись, поселились в новые дома. У них вчера коровенку последнюю отбирали, шарили на базу, считая коз да свиней: не завел бы лишнего. Нынче лозунг иной.

Но проклятая память сильна. Шолоховскому герою Титку Бородину тоже род-ное государство приказывало: "Расширяй хозяйство до невозможности". Он поверил. Грыжу от работы нажил. И через короткий срок раскулачили его и увезли далеко-далеко, откуда не возвращаются.