Они станут связными реакции и революции.

И как только наш век окончательно будет как памятник,

И режим некрасивых вождей переборщит с демаршами,

Эти тонкие жёны опять активируют маятник

И разрушат гармонию пламенными комиссаршами.

Да и как же иначе: мужчины становятся слабыми,

Подменяются смыслы и правда давно не единая;

Но идёт поколенье воспитанных этими бабами

Без упрёка и страха… и песня звучит лебединая.

Помещают поэта в тщедушное тело,

Намекают: попробуй попой.

И душа – через тело – конечно бы пела,

Но у тела, к примеру, запой,

А у тела, положим, заложены уши,

Или кто-то заткнул ему рот,

Или руки стремятся нащупать баклуши,

Или к подвигам ноги влечёт.

А ещё может быть, что изноется кожа

Так, что тянет на верхнее «си»;

И пойди удержись, если странная рожа

В этом зеркале просит: «Спаси».

И осмелься, скажи обывателям спорым,

Что ты призрак в потёртых штанах –

Захохочут тебя исключительно хором.

Ты для этих людей первонах,

Пионер и позёр, бузотёр и бездельник,

Говорящий болезненный бред…

А который из зеркала – чёрный подельник,

Заблудившийся анахорет…

Окружают поэта назойливым бытом,

Вынуждают злословить и есть,

Конец ознакомительного фрагмента.