И если ты продолжаешь творить себя самое каждый новый, отпущенный тебе момент, продолжаешь несмотря на то, что тебе кажется что ты уже на месте, что ты уже пришёл.

Если ты продолжаешь продвигаться вперёд, и не во времени или в пространстве, ибо они ничего не значат, а в знаниях, в умениях и навыках, в мастерстве и уникальности.

Тогда всё существующее поступит к тебе в услужение, когда ты, словно художник, пишешь свою собственную картину. Когда ты скульптор, безостановочно высекающий свою скульптуру.

Тогда твои новые, приобретённые уже в бытие черты обязательно станут доступными тебе спустя всего лишь какое-то время – станут доступными автоматически, а время это необходимо только на осознание и принятие своих новых качеств, а значит – и принятие нового себя.

И точно так же, как ребёнку необходимо время, чтобы встать на ноги – тебе необходимо точно такое же время на осознание своей мощи, на принятие своей безграничной силы.

Тебе необходима энергия знания и принятия.

Тебе необходима энергия понимания – энергия самого времени…

И только один процесс творения – единый процесс, неразрывный – он доступен тебе всегда!

Он, но не его результат!

Результат просуществует всего лишь миг, тогда как сам процесс сможет питать тебя вечно. И эта вечность будет не человеческая, не ограниченная временными рамками жизни человеческого тела, эта вечность будет вселенская, где по необъятному закону творения и накопления опыта – вечно – значит – вечно, и нет в этом слове никакого намёка на временность, а есть только одно утверждение – вневременности, бессменности, бессрочности – утверждение бесконечности и необозримости.

Зачем тогда тебе глаза? Важны ли они на этом этапе? Так ли уж они необходимы?

Нет!

Один лишь опыт, один процесс, одно искусство!

Безрукое и безглазое, безухое, безносое искусство!

Не сама картина, не сама скульптура – они так и остаются доступными всего лишь твоему взору, твоему такту и твоему восприятию, но процесс их создания – вот что определяет саму вечность.

Да и сам человек, в принципе, не в состоянии обладать ничем, не в состоянии ничего присвоить. Ничего, что бы не являлось им самим!

Таков его дар и его же проклятие – творить и отпускать, отрезая от себя по частям и распространяясь этими частями по всему миру; творить, распыляя себя в пустом пока ещё пространстве и заполняя это пространство своей собственной плотью; творить, заливая отпущенное ему время своими действиями и наполняя своей кровью все существующие пустоты и впадины – как временные, так и пространственные; творить, сглаживая их остро сшитые края и затупляя опасные, колючие вершины…

Ведь затупить торчащий, острый камень на своём пути нельзя ничем другим, кроме как своей плотью, а заполнить ущелья и впадины получится только лишь с помощью собственной крови.

И натыкаясь на острое, ты неизбежно оставляешь на нём куски своего тела – но лишь для того чтобы тут же обрасти новым мясом – ярко-красным, свежим и вкусным, дерзким, сильным, выносливым.

И наполняя своею кровью ущелья и впадины ты растекаешься по всем вершинам, чтобы на одной из них, громче всех тебя зовущей, наконец-то скинуть с себя нелепые одежды, оставив в пришитых карманах все свои надежды и чаяния.

И тогда, освободившись от ненужного тебе более балласта, став нагим и свободным, ты поднимешься ещё выше – поднимешься прямо по воздуху, не по камню – по воздуху, который уже не может тебя ранить, и поднявшись даже выше него, выше воздуха, ты поймешь, что выжить – не самое главное.

Самое главное – сохранить.

И сохранить себя – это одно, а выжить – иногда совсем противоположное.

Так и получается, что «ничего» и «пустота» – это слова-антонимы. Ничего – это ничто, пусто, но пустота – совсем наоборот – это уже что-то, это уже какое-то вмещение внутрь. Это уже начинка.

Пустота олицетворяет собой подготовленное к привычной нам жизни бытие, а пусто – воплощает его изнанку, его обратную сторону – небытие. Впрочем, и то и другое – лишь часть общего процесса. И то и другое – лишь полосы на шкуре зебры, и не имеют они ни начала ни конца.

Бытие. Небытие.

Материя. Антиматерия.

Время. Время вспять.

В окончательной сумме всего со всем всегда будет ноль и в этом нуле будет заключен смысл, который так алчно ищет мыслящий человек.

Смысл, который так бережно хранит философ.

– Бесполезно, – Артак был спокоен, и казалось, чего-то ждал, – бесполезно. Зрение здесь бесполезно. Только чувства. Чувства и действия. Только они здесь что-то значат. Только они способны осветить хоть немного этого пространства и, кто знает, возможно, тогда глазам станет светло и ясно. Или, хотя бы, станет немного яснее чем сейчас. Нам подходит любой вариант.