«Извините, пожалуйста! Я реально хочу вам помочь!» – «Ого! Теперь даже на «вы» – интересно ты от природы такой вежливый или просто так легче заучилось!» – моя злость набирала обороты и я не смогла уже больше сдерживать рвущийся на свободу сарказм.

Подойдя поближе, и, казалось, ничуть не обидевшись, араб протянул дружелюбно руку для приветствия: «Саддам. Но не Хуссейн» – наверное, это была его бородатая шутка, которая казалась ему смешной. «Спасибо за пояснение, сама бы ни за что не догадалась» – я пожала большущую загорелую лапу, увенчанную на запястье многочисленными разноцветными браслетами и зачем-то попыталась их сосчитать в уме «Кажется десять…» и запомнить «как негритят…», это, наверное, для того, чтобы при случае вновь не пришлось выискивать очередного тьютера на пляже, заглядывая каждому в глаза.

«Я реально хочу вам помочь!» – воодушевлённо повторил араб – «я могу, я – дайвер!» Ахах, этот самоуверенный ихтиандр Красного моря даже не представлял масштабы моего страха.

Видимо, колебание в моей позе было очевидным, потому как, сделав ещё шаг мне навстречу, араб выхватил-таки у меня из рук оранжевый балласт и прокричал: «Соглашайся!» «Ох, нет, знаешь, мне нечем платить тебе за услуги. They say “No money, no honey” «Ты не поняла, мне не нужны деньги – я просто хочу помочь, правда, поверь!» Никогда я ещё не слышала от араба столько клятвенных слов в одном флаконе. Мой стереотип был в ударе; араб… хочет… помочь… бесплатно! Как же подозрителен был этот акт благотворительности…

Из-за моих препирательств очередь у мостика замерла, и начала преобразовываться в пробку… люди ворчали. «После моих погружений, через полчаса я найду тебя на пляже, okay?»

… Я шла назад к лежаку и думала о том, что меня совсем не устраивает перспектива через полчаса барахтаться в воде с незнакомым арабом, одержимым идеей фикс «научить меня плавать» к тому же что-то внутри подсказывало мне, что попытается он претворить свою идею в жизнь любой ценой.

ПОЛЧАСА. Я проснулась, как по звонку будильника под гомон компании итальянок, разместившейся на соседних шезлонгах. К слову сказать, на Эль Фанар засыпала не только я, нас, спящих, было очень много. Не знаю почему, но засыпалось здесь всегда без особого труда, и, даже, стела памяти погибшим французским туристам, расположенная в ста метрах от пляжа, абсолютно не нарушала «мертвецки» крепкого сна живых. Окинув сонным взглядом пляж, я лениво проследила за каким-то мужчиной, идущим по пирсу в ярких ластах кислотно-зелёного цвета. Он шёл, смешно переваливаясь с боку на бок, подобно пингвину, чем крайне забавлял меня. Подойдя к спуску в море, он пристроился к очереди на заплыв… Что-то было тревожным в этой картине мира, что-то вырывало из состояния тантрического блаженства. Я нервно зевнула и реальность осознанием предстоящего зачётного заплыва «рухнула» мне на голову. Подскочив, я судорожно начала собирать пляжные вещи. Шестое чувство подсказывало мне, что нужно незамедлительно сваливать с пляжа, пока не поздно.

«Ты готова?» – услышала я над ухом и от неожиданности выронила рюкзак. «Ну давай же, не бойся!» Неужели мой страх настолько очевиден? «Нет-нет, я очень занята, давай как-нибудь в другой раз» – бормоча всё это себе под нос я старалась не смотреть в откровенно изумлённое лицо, которое словно говорило мне: «Айяйяй, такая большая… большая трусиха». К собственным мыслям и раздражению араба добавлялись слова Нели. Это было похоже на вселенский заговор против меня. Наконец, совладав с паникой, я повернулась к дайверу: «Ты правда не дашь мне утонуть?»

Я увидела, что он вот-вот расхохочется и явным усилием сдерживает себя. «Дорогая, зачем мне это, скажите?» Но наткнувшись на мой затравленно-испуганный взгляд, вдруг добавил с преувеличенной долей серьёзности: «Клянусь!»

Уже стоя на пирсе к спуску на воду, я всё силилась зачем-то разглядеть в воде мужчину в зелёных ластах, словно он был для меня чем-то очень важным.

Саддам, так вы помните звали моего нового учителя, потребовал чтобы я надела маску, заботливо и сосредоточенно затянул потуже регулирующие резиновый обод клапаны, после чего провёл краткий инструктаж невербального общения под водой. Чем больше он напутствовал меня, тем больше я понимала, что отступного пути у меня нет, и даже если случись мне здесь и сейчас упасть в обморок, мой учитель всё равно скинет моё бездыханное тельце в синюю морскую гладь.

Я села на приступок пирса, затопленный на половину водой, и замерла. Саддам незамедлительно протянул мне руку, которую судорожно сжали мои побелевшие от напряжения пальцы. Меня знобило от страха и на какое-то мгновение я вспомнила отца, его любовь к плаванию и мысленно попросила о помощи… Ладонь, которую я сжимала была по ощущениям большой и мягкой, похожей на один из моих брошенных на пляже нарукавников, и я вдруг почувствовала безграничное спокойствие, а бирюзовая бездна, распахнувшаяся подо мной, тридцатиметровой глубиной, стала похожа на прозрачную лужу метра в два. Я сделала толчок брасом и поплыла; моё тело лёгкое как пушинка скользило по солёной морской глади вперёд и вперёд, словно освободившаяся от рыбачьих пут рыба улепётывала поглубже в море, подальше от людей. Краем глаза я отметила, что Саддам отчаянно жестикулирует под водой, призывая подняться меня наверх. Я приподняла голову, отследив попутно, что мы отплыли достаточно далеко от пирса и, что в море, кроме нас в данный момент никого нет. «Я сейчас вернусь, honey» – прокричал мой попутчик, сплёвывая воду – «подожди меня здесь».

«Что-что???!!!» – его слова мне показались какой-то злой и тупой шуткой.

«Я сказал, что сейчас вернусь; не бойся»

«А что будет со мной? Нет-нет-неееетттт!» – крича, я попыталась схватить руку Саддама.

«Считай до трёх и я вернусь. Только до трёх» – он ловко увернувшись, отплыл в сторону.

Я почувствовала, что тело моё превращается в камень, который через пару мгновений пойдёт ко дну. Ужас настолько сковал мои движения, что единственно возможным для меня оказалось развести руки-ноги в стороны и, лёжа «звездой», ожидая неминуемой смерти утопленника, наблюдать за тем, как бездна приближается ко мне.

Мысль замерла на воспоминании о том, что в народе говорят «глаза – зеркало души» и в тот ужасающей по силе своей для меня миг я поняла, что мне удалось заглянуть в глубокие, бездонные, пронзительно синие глаза Красного моря. Подобное я не испытывала никогда раньше, наверное, такие сильные ощущения даёт адреналин и случаются эти ощущения в минуты, о которых говорят «на грани фола», «по лезвию ножа», минуты откровенной опасности и глубоких откровений. К моему состоянию паники добавилось состояние шока от зримой и осязаемой бездонной мощи подводного мира, которая открылась моему взору… Широко распахнув глаза, я смотрела в Бездну, а Бездна «смотрела» в меня.