Моя мать Бодренко Анна Ивановна родилась в 1925 году в одном из сел Тамбовской области. Хотя предки ее были крестьяне, но среди них были довольно одаренные и талантливые люди. Некоторые из них при царе пробились в инженеры и офицеры. Ее мать (моя бабушка) была «матерью-героиней» – у нее было 7 детей. Вообще она родила больше, но два ребенка умерли. Моя мать была старшим ребенком в семье. Так как семья была большая и прокормить всех было трудно, то мою мать еще девочкой отдали в город Борисоглебск на воспитание к одним милосердным людям. Рассказ о них позже.

Мать поступила в Борисоглебское медицинское училище. Когда началась война, мать добровольцем ушла в Красную Армию. До 1943 года служила в Борисоглебском гарнизоне. За нарушение дисциплины не раз сидела на гауптвахте. Потом медсестрой прифронтового госпиталя ее отправили на фронт. Служба была очень тяжелой. Мать постоянно отдавала свою кровь нашим раненным. Дошла до Германии – последними немецкими городами, где мать побывала, были Зорау, Цвикау и Зоган.

О жестоком отношении наших солдат к немецкому населению мать ничего не рассказывала, а наоборот говорила, что это отношение было довольно мягким. Одна немка подарила ей несколько вещей – платье, картину с изображением ребенка (до сих пор висит на стене у матери), мундир немецкого генерала. Из этого мундира мне позже сшили зимнее пальто – материал чистая шерсть. Погонами и петлицами этого мундира я потом долго играл.

С фронта мать вернулась лейтенантом медицинской службы, поступила медсестрой в ЦРБ города Борисоглебска и всю жизнь проработала там.

У матери были хулиганские замашки. Она била всех своих мужей. Помню, мы сидели с ней за столом и ели селедку. В это время второй ее муж (мой отчим) тихо вошел в комнату и стал украдкой пробираться за спиной матери (он был выпившим). Оглянувшись и увидев пьяного отчима, мать вскочила и с размаху ударила его кулаком по лицу – к щеке отчима приклеился хвост селедки, который мать держала в руке.

Доставалось и мне. Как-то, делая уроки, я сломал перо, которым писал. Разъяренная мать схватила солдатский ремень и со всей силы ударила им меня по голове. Тяжелая латунная бляха ремня рассекла кожу моей головы, и кровь хлынула мне на глаза.

II

Практически сразу после своего рождения я попал в дом тех милосердных людей, которые воспитывали мою мать. Теперь им пришлось воспитывать и меня. Это были супруги Говоровы – Василий Афанасьевич и Ольга Евдокимовна. Происходили они из крестьян. Родственниками нам не доводились. Кроме нас с матерью они воспитали еще несколько совсем чужих им детей.

Дедушка (как я его звал) Василий Афанасьевич родился в 1899 году в одном из сел Борисоглебского уезда. В гражданскую войну он воевал на стороне красных. Во время Великой Отечественной войны сражался на Ленинградском фронте пехотинцем – ходил в атаки на немецкие позиции, а также в тыл к немцам за языком. Думаю, что он был героем, так как у него было две награды: Орден Красной Звезды и медаль «За Отвагу». С фронта он вернулся с тяжелым ранением – осколком мины ему повредило лопатку левой руки, и эта рука поднималась только до уровня его плеча.

Он рассказывал, как в составе роты красноармейцев ходил в атаку. Наша артиллерия начинала бить по немецким позициям, и немцы прятались в блиндажи. Наши пехотинцы подползали к немецким траншеям, прыгали в них и забрасывали немецкие блиндажи гранатами. Дед бросил несколько гранат в один блиндаж и после разрывов услышал ужасный вой и отчаянные крики находившихся там немцев. Таким образом красноармейцы успешно взяли несколько немецких траншей. Но тут налетели немецкие самолеты, и наше наступление заглохло. После боя собирали трупы наших убитых солдат– их было много, они лежали штабелями. Я, будучи еще ребенком, спросил:

– А немецких убитых?

Дед ответил:

– А немецких убитых еще больше.

Дедушка получал пенсию в размере 400 рублей. Потом после денежной реформы 1961 года его пенсия составила 40 рублей. Бабушка согласно традициям царской России не работала, поэтому пенсии у нее не было.

Дедушка подрабатывал тем, что его иногда приглашали резать свиней. В этом деле он был мастером. Не даром на фронте он часто ходил в тыл к немцам, где ему приходилось бесшумно снимать ножом немецких часовых. Когда он ходил резать свиней, он иногда брал меня с собой. Дед подходил к свинье, резко поднимал ее левую переднюю лапу и наносил короткий и точный удар ножом в сердце. Свинья даже не успевала издать какой-либо звук.

Помню как-то раз дед предложил хозяину свиньи выпить свежей свиной крови. Тот ответил, что во время войны он напился крови досыта. Потом этот человек рассказал, как его подразделение остановилось на отдых в центре какого-то села. И тут ударила немецкая дальнобойная артиллерия. Осколком снаряда у его друга выбило челюсть. Из страшной раны хлынула кровь. Друг сидел вплотную к нему, поэтому этот фонтан крови попал ему прямо в рот.

У дедушки было два любимых выражения «япона мать» и «японский городовой». Эти ругательства родились в России в конце девятнадцатого века в связи с тем, что в апреле 1891 в японском городке Оцу местный городовой бросился на цесаревича Николая, будущего царя Николая II, и ударил его саблей по голове. Русский народ любил семью Романовых и за причиненную цесаревичу боль сильно ругал японцев.