— Ульпак не глухой. — вдруг сказал пленный, не только вставая, но и тоже слегка облокачиваясь на наковальню. — Как акалель сможет понять дела Ульпака, если не разобрался в своих?

— Уж как-нибудь. — хмыкнул принц. — Итак, твое имя Ульпак?

— Да.

— А твой дядя, как я понимаю, повелитель Ягуаров?

— Царь.

— Очень мило, — принц кивнул, — и он прислал эти дары, чтоб выкупить тебя?

— Да.

— Но ты не хочешь ехать?

— Да.

— Вот как славно. Видишь, кое-что я все-таки в состоянии понять. — акалель усмехнулся. — А почему?

Тольтек снова надолго замолчал, а потом начал, осторожно подбирая слова:

— Дядя выкупает Ульпака не для того, чтоб вернуть свободу… Как только караван окажется дома, Ульпака принесут в жертву.

— Зачем? — удивился Акхан. — Зачем расставаться с такими богатствами (ведь для вас все эти раковины и перья — большое богатство?) а потом убивать тебя?

— Чтобы быть уверенным, — ягуар помедлил, глядя на непонимающее лицо принца, — до конца уверенным в смерти Ульпака.

— Зачем ему это? У него есть наследник?

— Есть. Неважно. Дело в том, что дядя, конечно, царь, но и отец Ульпака был царем, а мать — верховной жрицей. Божественная пара единокровных — брат и сестра, как Ульпак и Шкик… — он замолчал, не зная, понимает ли его предводитель белых собак. Но судя по тому что акалель кивал, разум атлан был в состоянии воспринимать хитросплетение тольтекских родовых распрей. — Дядя приходился им обоим младшим братом, и мать не соединила с ним свою жизнь после смерти отца. Она тоже ушла вслед за тенями предков… Оставив все новой божественной паре царей — своим детям — Ульпаку и Шкик. Так должно было быть, чтоб круг жизни рода Ягуаров не прервался! — тольтек с досадой хватил кулаком по наковальне, но не рассчитал и отдернул ушибленную руку.

— Полегче. — хмыкнул Акхан. — Ведь круг-то прервался, как я понимаю, а для того, чтоб его снова связать, понадобятся здоровые руки…

— Акалель может смеяться. — раздосадовано бросил ягуар. — Но закон действительно нарушен. Мы были слишком малы, и дядя стал владыкой. Он взял себе в жены другую верховную жрицу из боковой ветви рода. Она не имела права, но согласилась… Все они согласились…

— Так охотно люди соглашаются только с силой. — Акхан махнул рукой, показывая, что ему все ясно. — Хотел бы я знать, почему твой дядя вообще дал тебе вырасти?

Ульпак пожал плечами.

— Кровь священного Ягуара не может быть пролита просто так. Только на алтаре, — он вздохнул, — а для жертвы должен быть повод.

— Теперь он есть?

— Войско Ягуаров разбито. — кивнул тольтек. — Ульпак — полководец, которому не сопутствует удача, значит он не угоден богам и может навлечь немилость на всех.

— Сегодня проиграл, завтра выиграл. — пожал плечами принц. — Если б всех проигравших командиров казнили…

— Остались бы только те, кто отмечен удачей. — закончил за него Ульпак. — Так справедливо, ибо счастье — печать богов!

— Да, но свою несчастливую голову ты не хочешь положить на алтарь?

— Не хочу. — согласился ягуар. — Ульпаку было предсказано, что он будет царем. И он им будет!

— Кем предсказано? — поинтересовался Акхан.

— Сестрой. Шкик. Настоящей жрицей. — по лицу Ульпака расплылась гордая улыбка. — Она одержима богами и грезит наяву. Кровь священного Ягуара поет в ней свои песни.

— Как одержимые ягуаром воины? — спросил Акхан. — Поэтому они тебе кланялись?

Тольтек поморщился.

— Нет, — покачал он головой. — Они — «палак» — простые. Акалель понимает? Им, чтобы стать одержимыми, надо проходить посвящения. Ульпак посвящен от рождения. По праву крови. Воины приветствовали великую кровь священного зверя, а не Ульпака в его жалком положении… — он резко вскинул голову, — но Ульпак все изменит, и кровь займет свое место.

— Даже если на тебе печать неудачи? — осведомился Акхан. — Ты не боишься принести ее своему роду.

— Разве вина Ульпака, что эти олухи так и не согласились на общее командование?! — гневно заявил тольтек.

— А ты предлагал?

Ягуар кивнул.

— Что ж, значит в тот день мне сильно повезло. — усмехнулся акалель. — Если б вы… — он недоговорил, посчитав излишним, просвещать ягуара в тонкости военного дела, в которых тот и сам, как видно, кое-что смыслил. — А ты парень с головой! Им надо было тебя слушать. В сущности твоему дяде, как там его зовут?..

— Топильцин — Устанавливающий Закон, — горько усмехнулся Ульпак.

— Ну вот, этому законоустроителю ровным счетом не в чем тебя обвинить. Ты же не мог руководить другими родами.