Ирина работала, иногда почти полностью отвлекаясь от вчерашнего, но мысль, что вечером она увидит дочерей и надо собраться с духом и как-то всё им объяснить, наполняла её ужасом. «Дедушка вернулся! – этого не может быть, потому что не может быть никогда!» И они будут правы. И что сделают? Сочтут это глупой шуткой? Или подумают, что она внезапно сошла с ума? Начнут уговаривать, что так не бывает? А вот посмотрим, когда они сами его увидят! Узнают, не смогут не узнать. В этом Ирина была абсолютно уверена. Интересно, что самого его проблема, как она будет признаваться в том, что у них в семье теперь пришелец с того света, совсем не волновала. Было ощущение, что никаких особых объяснений папаня давать не намерен. Ира внутренне улыбнулась тому, с какой лёгкостью у неё вылезло старое прозвище отца – «папаня». «Надо мне самой было у него спросить. Пусть бы хоть что-то объяснил. Хорошо устроился. Я что, не имею права ничего знать? Или, вот интересно, про дурацкую коробку передач спрашивал, про русское телевидение спрашивал, а про внучек – нет. Это вообще нормально? – Ирина сама чувствовала, что злится. Отец её одновременно и злил и умилял. «Взял ли он себе поесть? Там в холодильнике и нет особенно ничего. Он же не знает, где что лежит. Сидит один, голодный, в чужом доме. На второй этаж ему, должно быть, трудно забираться? Ничего не трудно. Мне сейчас, наверное, труднее», – Ирой владели путаные мысли. Как она будет говорить дочерям о деде, она себе не представляла, но знала, что сказать всё равно придется, тем более что держать в себе новость казалось невозможным.

Ирина позанималась с детьми, старшая дочь Лиля мыла посуду, младшая Марина – привезла Настю и ушла с маленькой Наташей в магазин, пообещав через час вернуться. Ирина слышала, как хлопнула входная дверь, с работы вернулся Лёня, Лилин муж. Народ постепенно собирался, и никто ни о чём ещё не подозревал. В прихожей раздался голос Марины и детский голосок малышки Наташи. Миша, Настя и Женя, старшие внуки, с которыми Ирина занималась, выбежали в коридор. Громкие голоса, смех, весёлая возня, неубедительные увещевания взрослых. Обычно, поучаствовав пару минут в общей сумятице, Ира уезжала домой, но не сегодня. Сейчас она им выдаст:

– Ребята, пройдите в комнату. Мне надо вам кое-что сказать.

Видимо, на её лице было написано заметное напряжение, потому что никто не стал спорить. Взрослые потянулись в комнату, дети – за ними. Марина взяла на руки Наташу. Её «кое-что сказать» явно не предвещало ничего радостного. Лица близких были серьёзны. На них застыло нервное ожидание.

– Вчера ночью нас с папой разбудил звонок в дверь. Мы открыли и увидели дедушку. Он вернулся с того света, чтобы с нами жить. Вот такая новость.

Ирина замолчала, главное было сказано. Более коротко событие было не изложить, и Ирина, изложив самую суть, ждала теперь вопросов, но их не было. Все как воды в рот набрали. «Что же они молчат? Неужели сказать нечего?» – Ирина была готова начать обсуждать событие, но никакой реакции не наблюдалось. Повисшее молчание становилось гнетущим, и Ирина не выдержала:

– Чего молчите? Сказать нечего?

– Подожди, мам, я не поняла, кто вернулся? – Марина начала первой.

– А вы не слышали? Я сказала, дедушка. Ваш дедушка. Помните его?

– Помним, но… – это уже была Лиля.

– Что – «но»? Вот вам и «но»! – Ирина чувствовала, что ни с того ни с сего становится агрессивной, как будто девочки виноваты в том, что произошло.

– Подожди, Ир, этого же не может быть. – ага, Лёня встрял.

– Знаю, что не может, но есть!

– Как это? – опять Лиля.

– Слушайте, ребята, я не знаю, как. Ничего не могу вам объяснить. Я пыталась у него спросить, но он пока молчит. Может, потом скажет.

– Мам, а какой он? Страшный? – ага, Марину интересует внешняя сторона вопроса.

– Нет, никакой он не страшный, он скорее красивый.

– Он же должен быть сейчас очень старым, больше ста лет, – Лиля пыталась быть логичной.

– Да нет, в том-то и дело. Это мы тут старились, а он выглядит даже лучше, тем тогда, когда умер. В общем, прекрасно выглядит.

– И что нам теперь делать? – вопрос задала Марина, но он был написан на всех лицах, даже на детских.

– Ну, откуда я знаю.

– А папа что?

– Папа интернет ему показывал.

– И как ему интернет? И вообще всё здесь? Круто!

– При чём тут это? Об этом разве надо сейчас говорить?

– Бабушка, а где он сейчас, ну, этот новый дед? – Миша. Прямо не в бровь, а в глаз. Молодец. «Где?» – вопрос практический, гораздо лучше, чем «откуда», которого Ирина так боялась.

– «Новый дед», как ты, Миша говоришь, у нас дома.

Все опять замолчали, и Ирина понимала почему: новость была настолько несуразной и ошеломляющей, что ребята просто не знали, что спрашивать. В общем-то, она и сама себя так вела – бытовая сторона вытесняла непонятную дикость, делала её более приемлемой для осознания.

– А сам-то он что говорит? – Лёня надеялся хоть что-то понять.

– Не мучай меня, Лёнь. Ничего он не говорит. Вернулся и всё.

– Нам надо с ним поговорить. – Лёня не сдавался.

Договорились прийти в субботу к Лиле в гости. Так или иначе собирались вместе поужинать. Ирина обещала привести «папу», но никакого энтузиазма на лицах родственников она не увидела. Возвращаясь домой, она всё пыталась понять, почему: из-за дикой, сюрреалистичной ситуации, или, если называть вещи своими именами, потому, что её папа был теперь никому не нужен? Ну, а как она хотела? В семье издавна сложился определённый баланс, а теперь он нарушится. Кому это было нужно? Старшие родственники умирали, нормальная смена поколений, а теперь… что будет? Все чувствовали, что грядут изменения, которых никто не хотел и не ждал. Было страшно. А отец, понимал ли он их страх?