Инга оторвалась от вязания, наморщила лоб.

– Разное говорят, лейра. Старики уверяют, что здесь раньше ведьма жила, злая и сильная. Народ к ней соваться боялся, а она по деревням ходила часто. Как придет, обязательно у кого-нибудь скотина помрет. А потом вдруг исчезла куда-то. С тех пор дом стал разрушаться, умирать. А как вы появились, так снова ожил.

Оживший дом? О подобном я еще не слышала. Впрочем, я же вроде как ведьма. Мне не пристало уточнять у помощницы, что она имеет в виду под этим словом.

– А дальше? – спросила я.

– Бабка Олина из соседней деревни, старая уже, древняя, старше наших стариков, считает, что это – дом богини. Говорит, сама лично с той богиней общалась. То ли красоты, то ли семьи, не упомнит уже. Мол, сослали ее с неба на землю за какие-то прегрешения, а она построила здесь дом и зажила припеваючи.

– И тоже внезапно исчезла? – уточнила я, уже догадываясь, что услышу.

– Да, лейра, – кивнула Инга.

– Еще версии есть?

– Только одна, лейра. Молодежь считает, что здесь когда-то жили эльфы.

«Какие еще эльфы?», – чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Эльфы, значит. За время моей жизни в этом мире мы с Ингой никогда не обсуждали местные расы. И теперь, похоже, нужно было наверстывать упущение.

– Почему именно здесь? – я наблюдала, как Инга встала со стула, подошла к плите, помешала длинной деревянной ложкой варившуюся в кастрюле шарту.

Потом Инга вернулась к своему месту и только тогда ответила:

– Место уж больно хорошее, лейра. В самой глуши. Сюда просто так не придешь. Нужно знать дорогу. Да и дом такой… Просторный… Как раз для многочисленных членов эльфийских семей.

– Инга, а как сюда заходили, пока меня не было? Ну, если молодежь считает, что дом достался от эльфов, как-то сюда, внутрь, проникали, нет?

– Нет, лейра, что вы, – затрясла головой Инга. – В окошки заглядывали. Дом не пускал никого. Вы – первая, кому он открылся.

Двусмысленно прозвучало, ну да ладно.

– Ведьма, богиня, эльфы, – перечислила я варианты. – Почему не другие расы?

– Так некому, лейра. Тролли здесь не поместятся, гоблины в степях живут, гномы горы предпочитают, наги вообще из-под земли не вылезают. Разве что оборотни. Но они любят в городах жить, вместе с людьми.

Семь рас, включая людей. Что ж, уже что-то.

Между тем сварилась шарта. Инга зачерпнула ее, горячую, железным половником, разложила по глиняным тарелкам, себе и мне. Ужин прошел на ура. Мы ели сытную кашу, дуя на ложки, чтобы не обжечься, и закусывали кисло-сладкими ягодами.

Мне хватило одной порции. Отставив тарелку, я поднялась:

– Ты как хочешь, а я спать. Надеюсь, под дождь хоть выспаться получится.

Спальни располагались на втором этаже. Попасть туда можно было или по лестнице в холле, или через кухню. Во втором случае, пригодном, видимо, больше для слуг, чем для господ, следовало пройти по широкому, хоть и плохо освещенному, коридору и по вытесанной из камня лестнице с железными периллами подняться на десять ступенек.

Я воспользовалась вторым способом. Пока шла, снова думала о том, что усадьба все больше напоминает недостроенное жилище какого-нибудь богача. На стенах висели полуистлевшие ковры, призванные оберегать дом от холода и сырости, магические шары под потолком светили тускло, как старые лампочки. В жилых комнатах кое-где можно было увидеть картины в древних растрескавшихся рамах. Остатки роскоши налицо. А вот удобства минимальные.

Моя комната была второй по счету от начала коридора. Я подошла к массивной деревянной двери, потянула за железное кольцо и после того, как дверь со скрипом отворилась, перешагнула порог.

Еще один намек на былую роскошь: в жилых комнатах всегда чувствовалось тепло. Как бы холодно ни было в коридорах и за стенами усадьбы, внутри, в комнате, если в ней кто-то жил, воздух нагревался до вполне нормальной температуры. Двадцать-двадцать два градуса, не меньше. И сейчас, когда дверь закрылась, отрезав меня от холодного коридора, я почувствовала, что в своих многочисленных одеждах скоро зажарюсь.

Я сняла с себя две теплые кофты, обе темно-малинового цвета, светло-синие рейтузы и тайры, оставшись в одной теплой кофте, таких же штанах и носках. Моя вегетососудистая дистония раздеваться дальше мне не позволила. Мылись мы с Ингой по утрам, сразу после сна, когда у нее хватало сил подогреть для нас обеих воду в чане, стоявшем вместо ванны.

А потому я легла в не особо теплую кровать, хлопнула в ладоши, выключая таким образом свет, натянула на себя, прямо до подбородка, одеяло и принялась ждать сон.

Он никак не хотел идти ко мне, а вот мысли в голову лезли. Я уже не спрашивала себя, куда попала, почему именно я, как отсюда выбраться и когда я успела так нагрешить. Нет, все эти вопросы уже давно ушли из моей головы. Можно сказать, я смирилась. Узнала, что мир называется Анорас, что в переводе означало «божественный дар», что выбраться отсюда я вряд ли смогу, в ближайшее время так уж точно.