У меня состоялся малоприятный разговор с Татьяной. Я поймал ее в тот момент, когда в комнате Тукина никого, кроме нее, не было. Танька уже не краснела при встречах со мной, но ее напряженный взгляд говорил, что не все ладно.

– И что ты хочешь мне сообщить?
– судя по тону, она уже обрела свою форму. Я помолчал, обдумывая, как бы не попасть в неловкое положение.

– А что, собственно, произошло?
– я раскрыл глаза возможно шире, решив прикинуться дурачком.

– Ты не знаешь?

– Да нет, не то чтобы не знаю, но... понимаешь...

– Я-то понимаю, а вот ты?

– Видишь ли, на меня иногда находит, и тогда я все забываю, не то чтобы забываю, но...

– Я рассматриваю это как месть с твоей стороны. Довольно некрасиво. Ты все же мужчина, если, конечно, судить по твоим брюкам. И бороде.

– Что я сделал?!!

– Слушай, не будь идиотом. У тебя это получается здорово похоже. Можно подумать, что и вправду...

– Таня! Ради бога! Прими мои самые искренние извинения, но пойми, я иногда делаю такие вещи совершенно бессознательно. Как во сне. А потом не помню. Расскажи мне, ради бога, что же такое я натворил? Чем навлек твою немилость?

– Прекратим этот разговор. Ни к чему он. Я тоже человек и некоторых поступков не прощаю.

Мне показалось, что в глазах у нее блеснули слезы. У Таньки-то? Вот это да! Она захлопнула сумочку и вышла из лаборатории. Я остался один в полной растерянности. Не бежать же мне за ней в самом деле. Очень глупо получилось. Никчемный разговор. Никчемная затея. Ничего нельзя понять. В то же время я испытывал некоторое злорадство. Мой двойник расквитался за меня. Чтоб довести Таньку до такого состояния, надо обладать недюжинными способностями. Эту девочку нелегко пронять. И как ему удалось нащупать ее слабое место? Получилось ли это случайно? Вероятнее всего так. На больные мозоли всегда наступают случайно.

Я лежал на своей роскошной тахте вконец расстроенный.

Состояние такое, хоть вешайся.

Зачем он все это делает? Картой в этом смысл? К чему мышиная возня?

Месть мне? За что?

И кто я такой, чтобы мне мстили? Я, может, ненароком... нет, нет, я один из безобиднейших людей земного шара. Я пальцем никогда никого не тронул. Нет, мстить мне не за что. А впрочем, в прошлом... ведь не все запоминаешь... и как-нибудь задел случайно, как говорят, локтем и не заметил, а потом все и обнаружилось... Да нет, что я! Все чушь, блажь, я наговариваю сам па себя... Мысли мои разбегались, но было в их движении некое начало, отправная точка, концентрированное выражение всех обид. Таким фокусирующим свойством обладал один вопрос.

Почему именно я?

Я, конечно, понимал, что это вопрос всех неудачников, попадающих в очередную жизненную передрягу. Но я уже потерял контроль над мыслями.

Затем у меня стали появляться совсем уж дикие предположения. Например, такие: а что, если этот предполагаемый двойник получил специальное задание свести меня с ума?

И ей-богу, он этого добьется! Я уже сейчас не в себе. Он очень легко сделает меня сумасшедшим. Судя по изощренности его поступков, это натура исключительно сложная и коварная. С примесью издевательства, даже садизма.

Повезло мне. Даже в роли двойника я не смог завести себе приличного человека!

Задребезжал телефон. Он у нас стоит в передней. Стук в двери - значит, меня.

Голос Димы спокойный и далекий, будто он говорит из другого города.

– Слушай, чертушка, притащи, пожалуйста, палеонтологический атлас завтра в институт.

– У меня его нет.

– Да брось ты!

– Да что бросать-то? Я его не брал. Он мне не нужен: я этими вещами не интересуюсь, сам знаешь. У меня профиль другой.

– Да ладно тебе. Ты просто забыл. В фондовой библиотеке он значится в твоей карточке.

– В моей?

– Ну конечно, я проверил. Может, брал шефу своему или кому другому и забыл. Посмотри дома.

– У меня дома ничего нет.

– Ну, так, значит, в институте. Где-то он должен быть, раз ты его взял.

– Ладно. Проверю. Как твои дела?

– Неплохо. Загляни завтра к Тукину часам к двенадцати. Есть кое-что интересное.

Палеонтологический атлас я нашел в одном из ящиков письменного стола и на другой день принес его Диме. Вырванные из атласа страницы пришлось вклеить обратно. У меня на стене остался только один эстамп - бледные медузы в красной воде.

– Ты болен?
– спросил меня Дима.

– Нет, просто устал. Много работы и... устал.

– А-а, - сказал Дима.
– Так вот, сейчас пойдем к Тукину, и ты познакомишься с кое-какими интересными вещами. Это тебя развеселит.

– Пойдем, - сказал я.

Мне было совершенно все равно. Идти. Смотреть. Стоять. Лежать. Бежать.

Я был подавлен.

Тукин сиял. Голубенькие глазки весело поблескивали за толстыми стеклами очков.

– Необыкновенно, - твердил он, - необыкновенно.