Совсем другое дело, считал я, не только даже Стейнбек и Олдингтон, но – Джек Лондон! Вот кто был настоящим моим кумиром чуть ли не с самого детства!

– Ты хорошо читал «Фиесту»? – тем временем продолжал Антон. – Ты прочти еще раз, тебе полезно будет. Место про Роберта Кона перечитай как следует. Ты на него похож сейчас. Неужели ты так и не понял, что Лариса дрянь? Самая настоящая, образцовая блядь, если на то пошло! Да, фигуристая, да, красивая, но ведь блядь. Ты что, не понял? Брет из «Фиесты» – это еще куда ни шло, хотя и она тоже блядь. Но она хоть дорогая, на кого попало не клюнет. А Лариса… Тебе того, что у нас было, мало? Как целовались все вместе, как она лежала тут с нами, как согласна была на все. С двоими! А то и с троими, если постараться! Ты не понял? И если бы ты не испугался, то…

– Испугался? Что значит, испугался? Ты что-то не то говоришь, Антон. Причем тут испуг…

– Я о тебе лучшего мнения был, Олег, уж если на то пошло, – продолжал Антон зло, с досадой. – Нашел, в кого влюбиться! Не понимаю, что на тебя нашло. Марию Магдалину выискал, надо же!

Он тяжело вздохнул. А я ничего не понимал. На самом деле не понимал, был в растерянности. Если Антон так считает, то как же он мог ее пригласить? Как мог говорить мне, что она из самых красивых девушек в Академии, как мог потом восхищаться ею, целовать, упрашивать… С блядью – «хорошенькое Гаити»?

– Ладно, пройдет, – продолжал он тем временем, явно ничего не поняв. – Протрезвеешь, оно и пройдет, ничего страшного. Я же не даром тебе советовал хоть раз потрахаться как следует, от души, до отвала, тогда и пройдет. Спать давай. Устал я сегодня, ты меня извини. Сейчас не понимаешь – потом поймешь. Ты не только на Роберта Кона сейчас похож, а еще и на мышку. Мышку серенькую, уж извини. Я как-то о тебе лучшего мнения был. Ну да ладно. Не обижайся. Спать давай.

Опять тяжело вздохнул и замолк.

Я с трудом приходил в себя. Я был ошарашен и даже ответить не мог Антону внятно. Какое там объяснить! Хотя бы просто ответить. То, что он говорил и с какой интонацией, казалось мне чудовищным. Как можно говорить такое о женщине, молодой красивой женщине, которая позволяла себя целовать, которая ничего плохого не сделала, которая если и осталась с нами и позволяла то, что позволяла, то – по нашей же просьбе. Не за деньги, не с каким-то расчетом, а просто так. Что тут такого страшного, в конце концов? Он же сам хотел «хорошенькое Гаити». За что же так на нее? Прежде, чем ее привести, он ведь характеризовал ее так: «Красивая, великолепная женщина молодая, из соседнего отдела. Лариса. Вот бы ее к нам затащить, я постараюсь…» И затащил.

Я не думал, что Антон может так. Он раньше не казался мне таким бесчувственным все же.

– Ладно, – сказал я все-таки. – Давай спать. Странно все, что ты говоришь. Мышка так мышка, Роберт Кон так Роберт Кон, Бог с тобой. Кто такой Роберт Кон, я, честно говоря, забыл. Но это не важно. Не обо мне ведь речь. О ней. Ну да ладно. Спать так спать.

И опять был хаос в моей голове. Искренне не понимал я, что происходит. Почему Антон так зол? Ведь он прямо-таки кипел ненавистью – и ко мне, и к Лоре. За что? Ну, не согласился я на Гаити, ну, не поддержал его, ну, она мне понравилась, несмотря ни на что. Что ж тут такого ужасного? Да Бог с ним, в конце-то концов.

Лора, Лора, милая, хорошая, думал я, засыпая. И ответной злости на Антона у меня почему-то не было.

А на другой день наступило, наконец, воскресенье.

Антон с утра поехал домой – завтра ему на работу не надо.

Я всячески отгонял от себя мысли о Лоре – боялся как-нибудь сглазить. Делал гимнастику, потом позавтракал, посидел над учебником, правда совсем без пользы – в голову ничего не шло. Позвонила одна из знакомых девушек, Регина, очень хотела встретиться, я сказал, что никак не могу сейчас – курсовая…

Долго размышлял, покупать ли цветы. Наконец, решил, что лучше не покупать: это все же слишком на первый раз. Рано еще, будет видно, как дальше. А то посчитает меня слишком сентиментальным…

«Идя к женщине, не забудь захватить с собой плетку,» – вспомнились вдруг почему-то слова Ницше, которого я как раз недавно читал. Что-то в этом наверняка есть, подумал я, вспомнив вчерашние слова Антона, но сейчас мне стало смешно.

Без нескольких минут семь был там, где договорились. У станции метро «Дзержинская», снаружи, у выхода к магазину «Детский мир». Волнение неожиданно улеглось, в душе возник штиль и покой. Я сделал все, что мог, теперь от меня уже ничего не зависит. Придет? Не придет? Видно будет.

Спокойно смотрел на прощальные желтоватые лучи солнца на стенах домов, на лицах прохожих, на сверкающих плоскостях автомобилей. Ослепительно сияли окна дома напротив – это КГБ, Лубянка… Что только ни творится там… А окна сверкают, как ни в чем не бывало!

В пятнадцать минут восьмого я подумал, что, может быть, неправильно понял место, где ждать – может быть, как раз другой выход?! Ведь их два здесь, может, она не так поняла? Быстро зашагал к другому выходу. Там ее тоже нет. Поспешно вернулся. Женщины всегда опаздывают, ничего страшного…