Диалог оборвался так же нелепо, как и начался. Без поводов на продолжение и прощание. Так случалось часто. Кира знала об этой особенности соавтора. И хотя она никак не вписывалась в рамки нормального человеческого общения, это не помешало девушке исключить привычную стадию разбора и выводов. Вместо этого девушка спокойно вернулась к диктовке:

«Надеюсь, вы не ждете от меня рассказа о сокровенном и трепетном, не рассчитываете отыскать где-то на 134 или 243 страницах путь к вечным «Кто виноват?» и «По ком звонит?». Пытливые умы давно вычислили, что виноватых нет, а колокол – всегда только по вам. Здесь не будет ни острых идеологических рефлексий, ни разоблачений догнивающей цивилизации, ни злободневных мироточащих полотен человеческого опыта. Мне нет никакого дела до чужого хлеба.

Все события вымышлены, а совпадения случайны. Они далеки от прайм-тайм контента, хайпа, кринжа, и прочей нечисти. Это история о выборе, субъективной воле, трагической иллюзии, обрекающей на небезызвестное одиночество в сети. И вовсе не то высокопарное одиночество, о котором скорбел Маркес и Мюриель, а банальное бытовое одиночество, о котором не принято задумываться, которое давно стало нормой. Речь пойдет о разрушающей силе нормы, пронзившей сознание главной героини, Киры, едва успело жесткое пеленание сковать ее младенческое сердце, беспощадно извергнутое утробным космосом.

Хорошо бы включить это состояние в медицинскую практику в виде полноценного диагноза, а не сопутствующей симптоматики. Как считаете? Поскольку, достигая в наши дни пандемических масштабов, он нуждается в изучении не менее, чем какая-нибудь гемангиома или плоскокостный ганглий, не говоря уже о кровожадном COVID-19. Львиная доля человечества давно поражена такой Нормой и подсознательно ждет изобретения и внедрения действенного протокола лечения, чтобы однажды обрести надежду на исцеление:

– Доктор, что со мной?

– Ничего особенного – это Норма, распространенная разновидность острого одиночества. Я выпишу вам рецепт. Современная медицина далеко шагнула в области профилактики и лечения острого одиночества. Через пару недель всё пройдет.

Вот бы нам с вами такой рецептик, а?”

Сильную влюбленность буквально можно наблюдать на томограмме: вы показываете человеку фотографию возлюбленного, и в мозге активируется система вознаграждения, причем картина примерно такая же, как у наркомана при виде вожделенного вещества. Любовь – это важно. Любовь – залог выживания и процветания нашего вида. Любовь дает мотивацию для великих свершений.

Ася Казанцева

0. Запах

1. Притяжение

2. Целостность

3. Космос

4. Вибрации

5. Сила

6. Нежность

7. Уверенность

8. Дыхание

9. Трепет

10. Осознание

11. Выбор

– И что еще там было? – Ника пыталась вспомнить сцену из вчерашнего сна, но мысли путались и никак не желали ложиться на экран.

Савва сидел на работе и подвисал. Часы показывали четверть шестого. Рутина бурчала в унисон с его декадентским настроем. Машинально принимая участие в делах, по списку задач, который составил еще утром и даже выполнил его треть, Савва понимал, что весь день прошел в неверной тональности, как будто сам он пытался танцевать, а музыка была не то блюз, не то вой какой-то депрессивный.

И всё бы ничего, и пошел бы он вновь на набережную, и выветрил бы из головы эту ерунду вместе с предвесенней хандрой, но выветрить первопричину было не в его силах. А дело ведь было всего-то в стечении пары-тройки обстоятельств.

Хорошие выходные были у Саввы. Целых четыре дня. Всё он успел, и для себя, и для семьи. Съездил в гости к людям, с которыми не виделся десять лет. Был обласкан и исцелован, почувствовал себя юным, любимым, нужным и интересным. Прошелся по родному городу, вдохнул его. В толпе среди зданий человеческого размера слышал звон трамваев. Он по-особенному разлетался в вечернем воздухе. Так бывает только в феврале и марте. А вечером они с сыном колесили по Москве, болтали в кафе и бродили по залитым сырым жидким светом переулкам. Два мужика, похожих друг на друга; один – вся жизнь второго. Был дом, еда, горячее масло, овощи, сливки – и всё вместе, всё сжато в одном вечере. И игра в шахматы до полуночи, и новые книги, и оценки без троек. А утром по кругу с удвоенной скоростью. Машина, город, музей, вопросы олимпиады, машина, аудиокниги и сэндвичи на Таганке. Тугие слои пестрых выходных были увенчаны визитом к родителям.

И вот теперь он снова был на страже финансовой отчетности. А вместо цифр на мониторе проплывали кадры предшествующих дней и недавний разговор с Арникой. Он открыл почту и отправил ей накопленное:

– Все эти зигзаги влево, вправо и ниже пояса говорят о глубоких трещинах в душах наших персонажей. Кто-то боится и зажимается, кто-то ведет себя смело и порой вызывающе – всё это лишь поиск путей к достижению недостижимого. Мы пытаемся строить вокруг этого повествование, литературку, а ведь всё не так. Просто есть люди, есть море и жизнь. Солнце неизменно всходит, купается в мягких лазурных волнах, гуляет по колючим оливковым рощам, достигает горных вершин, а потом скатывается снова, увлекая за собой взгляд до самого горизонта. Кроме этого, больше ничего настоящего и нет. И людям следует жить так: рождаться, учиться, влюбляться, продолжаться в детях, проводить жизнь в труде между морем, садами и солнцем и оставлять после себя жизнь и цветущую землю. Ничего другого настоящего просто нет. Всё. Точка.

Трудный был день. Все эти бесконечные цифры и несносные дамочки из отдела вымотали Савелия Петровича. Он не хотел сегодня ни высокого, ни низкого штиля.

Ника же, напротив, после рабочей суеты всегда с удовольствием погружалась в пучину своих миров и печатала часто до онемения пальцев и третьего часа утра:

«Знакомая пробка на Крымском мосту. Кира рулила на автомате, вглядываясь в детали конструктивных элементов, прикидывала количество клёпок, ритмично покрывающих три пролета несущих балок грандиозного сооружения начала прошлого века. Открыла статью wiki, проверяя свои догадки и узнавая новые подробности об истории его создания и эксплуатации. Салон укутывала гармоника джаза в исполнении Каро Эмеральд, а если точнее, Каролины Эсмеральды ван дер Леу. Привычка запоминать сложные имена досталась девушке в наследство от одного немного неравнодушного к ней, а если точнее, по уши влюбленного и невероятно эрудированного юноши.